Уистан Оден - Стихи и эссе

Оден— Впервые я сотрудничал с Ишервудом, должно быть, в 1933 или 1934 в написании "The Dog Beneath the Skin". Я всегда очень любил совместное творчество. Это захватывает. Конечно, невозможно сотрудничать в конкретной поэме. Можно вместе переводить, или писать либретто, или драму, и еще я люблю работать в пути, когда Вы с людьми, основные идеи которых разделяете, где каждый может заменить другого. Когда идет совместная работа, эти два заинтересованных человека становятся одним целым, третьим, отличающимся от любого из них в отдельности. Мне кажется, когда критики пытаются выделить — кто что написал — это неправильно. Конечно, любая выполняемая работа должна быть, так или иначе, ограниченным сотрудничеством, потому что Вы собираетесь иметь исполнителей и производителей, и Бог знает что еще.

Корр. — Как Вы относитесь к ранним пьесам, которые Вы написали с Ишервудом?

Оден— Ни одну из них не назовешь совершенной. У меня личная слабость к "Dogskin", которая, если сократить все хоры, будет забавной. Там очень хорошая поэзия, но драматургия слаба. В каком-то смысле это было с моей стороны эгоистичное желание написать стихи, которые, действительно, не имели ничего общего с драмой…

Корр. — Как Вы ощущаете — театр сегодня способствует поэтической драме?

Оден— Сложность, я думаю, в том, что потеряна традиционная связь между актерами и стихами. В опере, например, никогда не прекращалась традиция пения. Затруднение у людей, пишущих формальную поэтическую драму — драму, написанную в стихах, в том, что они могут легко не выполнить обещание или написать кое-как, почти прозой, что может быть неплохой прозой, но не будет театральной. Фактически, г. Каллман [358]и я имели очень интересный опыт. Мы сделали перевод "Волшебной Флейты" для телевидения NBC, и мы решили разговорные перерывы написать двустишиями. Конечно, почти все выступавшие были певцами… которые никогда не читали стихи прежде; была только одна роль, исполняемая профессиональным актером. Певцов мы смогли научить чтению стихов немедленно. Певцы, не читавшие стихи прежде, могли научиться этому за десять минут, потому что они знали, какой был задан ритм. Но профессиональный актер доставил нам много хлопот.

Корр. — Вы ощущаете, что согласованное действие в Американском театре еще больше разрушает умение произносить стихотворную строчку?

Оден— Конечно, они уже растеряли это умение. Действие походит на футбольный матч. Поэзия очень ненатуральная. Одно из главных показателей в оперном пении — то, что Вы не можете притвориться, что это натурально.

Корр. — Вы ощущаете, что оперное либретто ограничивает — что оно требует жертв…?

Оден— Ну, да. Конечно, Вы должны забыть все, что Вы обычно подразумеваете под сочинением поэзии, когда Вы пишете поэзию, которая будет прочитана или будет продекламирована или спета. Это — полностью различные виды искусств. Естественно, подчиняешься композитору. И каждый сам может судить, насколько сильно один стимулирует другого. Но это — половина проблемы: ограниченность. Некоторые тексты, которые справедливо были бы признаны абсолютным хламом, внезапно, после исполнения, становится интересными. И наоборот.

Корр. — Как заметил Аддисон [359]об Итальянской опере в Лондоне начала восемнадцатого столетия — то, что является глупым, когда говоришь, можно спеть.

Оден— Ну, это не совсем так, особенно сегодня, когда композиторы еще более зависят от качества либретто, чем прежде. То, что либреттист не лакей, верно уже начиная со Штрауса [360]и Хофманншталя [361].

Корр. — Как произошло сотрудничество в "Похождениях повесы" [362]?

Оден— Ч. Коллман [363]и я подготовили заранее либретто, хотя сначала я переговорил со Стравинским, чтобы получить идею того, что он хотел сделать. Ему казалось, что он нашел интересный тему для оперы. Это была последняя сцена Хогарта [364]в Бедламе, где был изображен опустившийся блондин. Фактически Стравинский никогда не использовал это, но интуитивно так думал: "Сегодня это — актуальная тема." В конце концов, это никем не использовалось вообще…

Корр. — Как Вы можете охарактеризовать ваши рабочие отношения со Стравинским [365]?

Оден— Он был всегда абсолютно профессионален. Он брал тексты, которые я посылал ему и устанавливал на музыку. Он всегда очень сильно переживал из-за ритма, который, был, видимо, сложен для него, поскольку до работы со мной никогда не использовал тексты на английском языке.

Корр. — Вы переписывались так же, как Штраус и Гофмансталь?

Оден— Нет. Забавно в их переписке, которая, к счастью для нас, сохранилась — было то, что они работали по почте, потому что они не могли вытерпеть друг друга!

Корр. — Вы со Стравинским обсуждали работу по телефону?

Оден— Нет, я очень не люблю телефон и никогда не говорю долго, если я могу без этого обойтись. Вдруг появляются люди, которые просто не дают отойти от телефона! Я помню историю мужчины, который подошел к телефону и стоял, как заключенный, казалось, целую вечность. Женщина говорила и говорила. Наконец, в отчаянии, он сказал ей, "Я срочно должен отойти. Я слышу — звонит телефон!"

Корр. — Что Вы скажете об опере Ганса Вернера Хенза [366]?

Оден— Именно с начала двадцатого века художник-гений, чтобы сделать свою работу, должен эксплуатировать других людей. Своего рода натуральное чудовище. Поэт. Это произошло в австрийской горной гостинице в 1910 году. Была забавная путаница с названием, "Элегия для Молодых любовников", которые появились на документе доверенности адвоката как "Аллергия для Молодых Любителей".

Корр. — Вы участвовали в ее создании?

Оден— Естественно. Настолько, насколько мне позволяли, с современными театральными режиссерами не всегда легко.

Корр. — Вы наслаждаетесь суетой?

Оден— Да, люблю. Я ужасно несдержан.

Корр. — Поэзия содержит музыку?

Оден— Можно говорить об устной "музыке", пока каждый помнит, что звук слов неотделим от их значения. Ноты в музыке ничего не обозначают.

Корр. — Каково различие в ваших целях, когда Вы пишете текст, который должен быть положен на музыку? Есть различие в вашем методе?

Оден— Сочиняя слова, которые должны быть положены на музыку, нужно помнить, что, вероятно, только одно слово из трех будет услышано. Здесь нужно избегать усложненных образов. Подходят — глаголы движения, междометия, перечисления и такие существительные как луна, море, любовь, смерть.

Корр. — Вы автор слов гимна ООН, музыку к которому написал Касальс [367]. Расскажите о Ваших целях и средствах при его написании?