Уистан Оден - Стихи и эссе

взгляд собеседника опережает твой — кто он?
И за пятьдесят франков купит право чужак
согреть этот бессердечный город в своих руках.

Хочешь милого увидеть,
И не выть в тоске?
Вот он в сумраке с борзыми,
Сокол на руке.

Не подкупишь птиц на ветке
Чтоб молчали. Прочь
Не прогонишь солнце, зыркнув,
Чтоб настала ночь.

Ночь беззвездна для скитальцев,
Ветер зол зимой.
Ты беги, посеяв ужас
Всюду пред собой.

Мчись, пока не станет слышен
Плач извечный волн.
Выпей океан бездонный.
Ох, и горек он.

Там, в обломках корабельных,
Где песок зыбуч,
Отыщи, сносив терпенье,
Золоченый ключ.

Путь тебе к мосту над бездной,
На краю земли.
Купишь стража поцелуем
Проходи. Вдали

Замок высится безлюдный.
Ты успела в срок.
Поднимайся по ступеням,
Отопри замок

Позади сомненья, страхи,
Проходи сквозь зал;
На себя взгляни, сдувая
Пауков с зеркал.

За панелью ножик спрятан
Видишь? Молодец!
Нож воткни себе под сердце.
Лживей нет сердец.

В шезлонге, в тени, я удобно лежал
И думал под шум, что мой сад издавал,
Разумно природой устроено, знать, —
От птиц и растений дар речи скрывать.

Вдали некрещенный щегол пролетел
И все что он знал, на лету и пропел.
Цветы шелестели, ища, так сказать, пару.
А коль не судьба, самим пароваться в пору.

Из них никто не способен на ложь,
Никто не изведал предсмертную дрожь
И, перед временем зная свой долг,
Ритмом иль рифмой сквитаться не смог.

Так пусть оставят язык тем, одиноким, кто их выше,
Кто дни считает и по точному слову томится. Мы же,
Со смехом и плачем нашим, тоже шума основа:
Слова лишь для тех, кто держит слово.

Но как он уцелел — понять никто не мог:
Не сами ли они его внушить им умоляли,
Что им не жить без их страны и догм,

Что есть один лишь мир, из коего они его изгнали.
И может ли земля быть местом без границ
Раз Это требует, чтобы любви пределы пали?

Все приняв на себя он ужас стер с их лиц,
Он роль свою сыграл, как замысел велит,
Чтоб те, кто слаб и сир, воистину спаслись.

Пока и места не осталось гнать его в пыли,
Кроме изгнания, куда он был гоним.
И в том завидуя ему, за ним они вошли

В страну зеркал, где горизонт незрим,
Где смертных избивать — всё, что осталось им.

Что у тебя на уме, мой бездельник,
Мысли, как перья, топорщат твой лоб:
С кем переспать бы, занять что ли, денег,
Поиск сокровищ иль к сейфу подкоп?

Глянь на меня, мой кролик, мой соня,
Дай волю рукам и, знакомое, всласть,
Исследуй движеньем ленивой ладони,
Помедли у теплого дня на краю.

С ветром восстань, мой змий, мой великий,
Пусть птицы замолкнут и свет станет мглой.
Оживи на мгновенье, пусть ужас, пусть крики,
Вырви мне сердце и мной овладей.

В ярких плащах, подходящих к предстоящему,
Сошлась на время духовная и мирская власть
Мирить вечность со временем и класть
Камень в основу здания брака. К вящему
Удовольствию продажного человечества в эти дни
В городе, переполненном шпионами, гудящему.
Двери захлопнулись наконец; сообщено, что вердикт готов
И найдены формулировки, основа спасения,
Навсегда и, что истинные отношения
Между Агапе и Эросом определены.
Горожане вывесили флаги в знак примирения,
Мужики танцевали и жарили на улицах быков.

Когда все разошлись, примчались с новостями четыре гонца:

"Враждебные племена движутся у Западных границ,
На Востоке Девой зачатый сын снова идет в мир сей,
Южные порты кишат евреями, не в предверьи ль конца?
В Северных провинциях обмануты люди
Тем, кто заявляет, что десять звезд, а не семь."

И кто увенчал городского совета гранит
Озлобленным криком стариков, уставших уже совсем:

— Postrernun Sanctus Spirifus effudit?

Беспристрастный, по крайней мере, он достиг своей цели,
Страны, которую он был послан разделить, не видя доселе,
Где два фанатичных народа стали врагами.
С разными своими диетами и несовместимыми богами.
"Время, — напутствовали его в Лондоне, — не ждет. После всех раздоров
Слишком поздно для взаимного перемирия или разумных переговоров.
Единственное решение теперь лежит в разделе.
Вице-король думает, как вы увидите из его послания,
Тем лучше будет, чем меньше Вас будут видеть в его компании,
Так что не рассчитывайте на него; как Вы хотели,
Мы дадим вам четырех судей, двух индуистов и двух мусульман,
Для консультаций, но заключительное решение принимать Вам."

Взаперти, в уединенном поместье, с охраной из доверенных лиц,
Патрулирующих сад, дабы держать подальше наемных убийц,
Он взялся определять судьбу миллионов, наконец, на деле,
Карты, бывшие в его распоряжении, совсем устарели
И перепись населения определенно врала или почти,
Но не было времени их проверить или инспекцию провести
Спорных областей. Жара пугала, как марево вдалеке,
И вспышка дизентерии держала его постоянно на поводке,
Но в семь недель все было сделано, границы определены,
И континет разделен, худо-бедно, на две страны.

На следующий день он отплыл в Англию, где быстро забыл
Это дело, как и подобает хорошему юристу. "Боюсь, — говорил
Он своем клубе, — возвращаться, чтобы кто-нибудь не подстрелил."

Монстр делает все, на что монстр горазд —
Деянья, немыслимые для нас.
Один лишь ему недоступен трофей —
Косноязычен он в речи своей
О стране покоренной, не снесшей обид,
Средь тех, кто отчаялся или убит.
Монстр шествует важно и смотрит в упор,
Пока его рот несет всякий вздор.

Что он сделал такого, за что не мил?
Если хочешь знать — он нас оскорбил:
Ну, да —
Мы сторожим колодцы, мы с оружьем в ладах,
Нам смешно, что мы вызываем страх.
Мы — счастье; но мы и беда.