Итоги Итоги - Итоги № 30 (2012)

Статистика говорит об обратном — еще как нуждается!

Например, во втором квартале приток прямых иностранных инвестиций в реальный сектор сократился в два раза по сравнению с предыдущим периодом и годом ранее. Причем падение прямых иностранных инвестиций (ПИИ) приобрело устойчиво угрожающий характер. И дело не в кратном падении, а в устойчивости этой тенденции, которая наблюдается уже несколько кварталов подряд.

В последние годы структура ПИИ кардинально изменилась в худшую для экономики сторону.

Теперь менее четверти от всех прямых иностранных инвестиций участвует непосредственно в капитале российских компаний, что в два раза меньше, чем в период инвестиционного бума 2007—2008 годов. А ведь именно от этих денег можно было бы ожидать инноваций, какого-то технологического прорыва, модернизации и так далее.

Так, доля Германии, признанного лидера в области высоких технологий и одновременно главного скупщика российских акций, составила всего лишь 9 процентов от участия всех стран в капитале российских компаний по итогам прошлого года. Зато две трети инвестиций пришли из международных офшорных центров (Нидерланды, Багамы, Сент-Китс, Кипр и другие), в которых прочно осел наш доморощенный капитал. По всей видимости, он и является тем самым «иностранным агентом» в российской экономике. Только толку от него будет даже поменьше, чем от действий пресловутых НКО, — ожидать от этих инвестиций повышения конкурентоспособности особо не стоит.

Властям давно стоило бы обратить внимание на теневой отток капитала в реальном секторе. А то получится как с Кипром: деньги туда выводим, а обратно их особо и не тянет.

К тому же российские предприятия активно наращивают займы и кредиты у своих же иностранных совладельцев. То есть в данном случае речь идет о возвратных ресурсах, которые не ориентированы на долгосрочную перспективу. Их доля выросла с менее чем 10 процентов всех ПИИ в докризисный период до 47 процентов по итогам прошлого года.

Большая часть этих вложений, почти 90 процентов, также пришла из офшорных зон. Для сравнения: из Франции — всего пять процентов от объема прочих инвестиций, из Германии и Швеции — по два процента.

Смена ориентации с долгосрочных прямых инвестиций на краткосрочные лучше всего характеризует наш пресловутый инвестиционный климат, страдающий от произвола местных властей и рейдерских атак, подконтрольной судебной системы и прочее и прочее. Глава правительства Дмитрий Медведев и сам признался: каждый третий нормативный акт ухудшает инвестиционный климат в России.

И вот теперь еще один закон добавился к этому списку...

В общем, иностранный капитал куда успешнее работает с НКО, чем с российскими компаниями. И это печально. Пришедшие в послекризисный период прямые инвестиции вряд ли были драйвером экономического роста. В основном они формировались за счет роста дохода от участия в капитале российских компаний и роста долговых обязательств перед своими инвесторами (в совокупности это около 80 процентов всех прямых иностранных вложений).

Лишь незначительная часть объемом около 7—9 миллиардов долларов в виде участия нерезидентов в капитале компаний может с большой натяжкой претендовать на роль инвестиционного катализатора, который в обозримом будущем сможет количественный рост иностранных инвестиций перевести в качественный рост российской экономики.

Впрочем, даже этих денег, как говаривал один наш популярный мультперсонаж, маловато будет.

Так что, может, с политикой и социальной сферой в своей стране мы как-нибудь и сами сможем разобраться, без участия «иностранных агентов», но вот экономика наша без инвестиционного иностранного влияния прожить не сможет. Так что влияйте на нас, влияйте!

Дай триллион!

/ Дело / Капитал

Российские финансовые проблемы все больше напоминают испанские и греческие

За сводками с финансовых фронтов Европы следят и в офисах, и на кухнях. Именно долги — суверенные и корпоративные — ввергли еврозону в невиданный кризис. Именно они — основная головная боль Евросоюза. А что у нас? Суверенный внешний долг — всего 2,5 процента ВВП. Вместе с внутренним на конец прошлого года — 10,4 процента. Один из самых низких показателей в мире! Но штука в том, что растет он стремительными темпами. И наши финансовые болячки все больше и больше напоминают испанские и иже с ними греческие. Насколько долговое бремя окажется по силам нашей экономике, пытались выяснить «Итоги».

Долги наши

На прошлой неделе Минфин обнародовал документ, который нужно читать «на просвет». Стилистика «Основных направлений бюджетной политики» профессионально суховатая. Но эпиграфом к ним так и просится цитата из Бернарда Шоу: «Долги похожи на всякую другую западню: попасть в них весьма легко, но выбраться довольно трудно».

Цифры, приведенные финансовым ведомством, впечатляют. На 1 января 2014 года госдолг составит 9,04 триллиона рублей. На 1 января 2015 года — 10 триллионов 779 миллиардов. На 1 января 2016 года — 11 триллионов 731 миллиард. Каждый год государство собирается занимать более триллиона рублей. Сумма немалая. Уже через три с половиной года объем заимствований составит не менее 14,4 процента ВВП! И к 2015 году на выплату процентов по ним государство планирует потратить почти 100 миллиардов рублей.

Последняя цифра может оказаться куда больше. Дело в том, что брать в долг Россия собирается в основном на внешних рынках. Более 90 процентов займов будут размещены именно на Западе — прежде всего на европейских биржевых площадках. А значит, валютные риски, существующие сегодня в еврозоне, могут оказаться значимыми и для России. Давайте сравним...

Испанская болезнь

Размещения облигаций правительством Испании, состоявшегося на днях, наблюдатели ждали с нетерпением. От того, доверят ли кредиторы свои деньги правительству Его Величества Хуана Карлоса I, зависело многое, если не все. Доверили. На общую сумму 3 миллиарда 560 миллионов евро. На срок от 12 до 18 месяцев. И даже доходность по испанским облигациям снизилась с 5 процентов до 4.

Российские же еврооблигации со сроком погашения в 2030 году в прошлый понедельник имели доходность 3,32 процента годовых. То есть если и ниже испанских и итальянских, то ненамного. При этом Рим и Мадрид должны своим кредиторам около трех триллионов евро. Россия — почти 33 миллиарда. А риски по российским и испанским евробондам кредиторы оценивают одинаково. Да и рейтинговые агентства ставят нашу страну ниже Испании. И для этого у них есть все основания.

Причина в цене на нефть. На прошлой неделе она поднималась до 107 долларов за баррель. Одновременно с этим выросла и стоимость российских государственных облигаций. Они торговались по цене на 23 процента выше номинала. Однако, как показывает практика, скорость роста цен на черное золото часто меньше скорости их падения. Предсказывать их — все равно что гадать на рулетке. И именно этот факт не позволяет рейтинговым агентствам ставить российские бумаги выше испанских или итальянских.