Итоги Итоги - Итоги № 34 (2012)

— Условия ваших отношений с исполнителями меняются?

— Основные условия у нас остались прежними. Если исполнитель пришел записываться — значит, передал нам права. Раньше при огромных тиражах запись на «Мелодии» была не венцом карьеры, но очень серьезным достижением. За запись музыкант получал деньги, и «Мелодия» сама решала, что делать с правами. Сегодня для исполнителя все пути открыты, и вопрос о нашем монополизме отпал сам собой. Хочешь — записывайся на «Мелодии». А хочешь — на «Союзе» или на фирме «Никитин». И там и там не попросят передачи всех прав.

— Об архивах «Мелодии» ходят легенды. Что с ними?

— Архивы колоссальные, богатства неимоверные. У нас 239 тысяч единиц хранения. Из них порядка 90 тысяч аналоговых лент, 130 тысяч пластинок, остальное СD-диски с оцифровкой. Но все это находится на носителях, не приспособленных для длительного хранения. Недавно нам удалось купить пять новых штудеров. Мы поменяли систему работы: стали привлекать для оцифровки аутсорсинговые организации. И теперь я почти уверен, что пленки не развалятся, не размагнитятся, все ленты, перекрученные и запиханные кое-как в коробки, разложат, восстановят и перепишут. Все это делается, но очень медленно. За 15—17 лет мы оцифровали 7—10 процентов нашего наследия. Мы хотим оцифровать все, создать каталог и выложить на нашем сайте. Людям будет удобнее пользоваться одним легальным ресурсом, где можно найти все записи и в лучшем качестве, но за небольшую плату. Это гораздо комфортнее, чем мотаться по десятку пиратских сайтов, охотясь за отдельными треками. Так наследие «Мелодии» будет сохранено.

Накосячили

/ Искусство и культура / Кино

Оливер Стоун: «Вы, русские, понимаете такое кино, где невозможно измерить глубину падения человеческой морали. Ведь сегодня вновь наступило время Достоевского»

Какая ж песня без баяна, какой же Стоун без скандала. 65-летний «маверик» американского кино своим новым фильмом подбросил поленья в спор о наркотиках. Его новая лента, «Дикари», получившая в российском прокате не менее банальное название «Особо опасны», по жанру есть хроника жестокой войны вперемежку с не менее жестокой мелодрамой. Только война не между странами, а между наркомафиями и мелодрама фокусируется на интимных отношениях не двух, а, пардон, трех молодых людей.

Фильмы Оливера Стоуна,трижды оскаровского лауреата, всегда громоподобны, всегда провокативны, всегда на злобу момента. Да и в разговорах с журналистами он, если и лезет за чем-то в карман своего заношенного пиджака, то не за словом (их есть у него), а за фигой. Очередная фига от Стоуна имеет неказистый облик «косяка»-самокрутки. В Америке вроде нет статьи, карающей за пропаганду наркотиков, но публичные фигуры такого масштаба предпочитают признаваться в сомнительных поступках, потупя взор и лепеча что-то вроде: ну был грех по молодости, но я не затягивался. На встрече в отеле Four Seasons в Беверли-Хиллз, где со Стоуном встретился корреспондент «Итогов», режиссер разоткровенничался не на шутку.

— Почему вы решили сделать фильм о наркомафии? Ведь столько уже снято на эту тему...

— Какой-то общего плана вопрос, даже не знаю, как на него отвечать. Мне всегда нравилось кататься на аттракционных горках, всегда нравилось конструировать триллер. Здесь очень непростая интрига. Есть плохие и хорошие парни, но хорошие тоже отчасти плохие. А между ними скользкие, как угри, никакие парни, коварные, продажные люди без лица, но с большими амбициями.

— Кто для вас дикари?

— Например, президент Мексики Кальдерон. Он украл выборы, так же как и Джордж Буш. А на лжи не построишь хорошую политику. Мексика летит в тартарары. Наркобизнес — дикарское занятие. Если ты погряз в наркобизнесе, хочешь или нет, обязательно перейдешь черту и окажешься в стане дикарей. Так происходит в моем фильме с Беном, героем Аарона Джонсона. Он, пацифист по натуре, меняется и становится дикарем, преступая границы морали. Мы все дикари. В каждом сидит дикарство. Что такое цивилизованность? Умение контролировать природную дикость человека.

— Вы отталкивались от новостной хроники?

— Конечно, я слежу за событиями мексиканской войны с наркомафией. Но фильм я снял по мотивам книги Дона Уинслоу. Главной сложностью было сплести графики всех актеров в единое расписание. Я очень доволен актерским составом. У меня заняты Джон Траволта, Бенисио Дель Торо, Сальма Хайек. И трое молодых талантов в главных ролях — Аарон Джонсон, Тейлор Китч и Блейк Лайвли. Все они заняты, востребованы. Сущая мука свести их в нужный момент на площадке. Ведь студия отвела мне всего 58 дней на съемки. Пришлось, как фокуснику, жонглировать графиком, чтобы не попасть в цейтнот. Нервное дело, а впрочем, на каждом фильме это так.

— Такое ощущение, что вы впервые в своей карьере решили поиграть с жанром вестерна путем его иронической стилизации.

— Я решил совместить несовместимое. Солнечно-пляжное, курортное южнокалифорнийское кино с крутым и мрачным триллером в стиле нуар. Вестерн действительно проявляется в последней трети фильма. Я вдохновлялся «Дуэлью под солнцем» Кинга Видора с Грегори Пеком и Дженнифер Джонс. Я смотрел его ребенком и был потрясен: формат «синемаскоп», яркие цвета, перестрелка в пустыне, романтика гибельности. И, конечно, на меня сильно повлияли Серджо Леоне и его «спагетти-вестерны». А еще Сэм Пекинпа. Когда я вернулся из Вьетнама, одним из первых фильмов, которые я увидел, была «Грязная дюжина». Я люблю такое кино.

— Основной сюжетный конфликт — между могущественным и агрессивным картелем мексиканской наркомафии и небольшой независимой калифорнийской наркоартелью. Вы явно симпатизируете своим, американцам...

— Калифорния — рай для независимых наркофермеров. Ребята, которые раскрутили в Калифорнии этот бизнес, все так грамотно структурировали и модернизировали, ну просто Стивы Джобсы и Биллы Гейтсы по части культивирования конопли.

— Но ведь это преступный бизнес, жертвами которого в одной только Мексике стали десятки тысяч людей.

— Вы говорите о жестокости криминалитета? Да, она существует в этом регионе испокон веку. Не только в Мексике, но и в Гватемале, Гондурасе, Сальвадоре. Там все смешалось — и беспощадность католической инквизиции, и суровость традиций ацтеков. Но не нужно забывать, что США приложили руку к кровавой вакханалии. В конце 60-х годов президент Никсон объявил войну наркомафии. Но война эта только обогатила коррумпированных чиновников. Так бывает всегда, когда неправедная власть берется за праведное дело. Так было во Вьетнаме, Ираке, Афганистане. У американского Агентства по борьбе с наркотиками жутко раздутый бюджет. Тюрьмы переполнены. Вся цепочка, включая персонал тюрем, прокуроров, судейских, адвокатов, все зарабатывают, отщипывая долю от наркотрафика. В то же самое время мы вбухиваем огромные деньги в Мексику и другие страны на борьбу с наркомафией. Эти деньги попадают в коррумпированные властные структуры и исчезают. То есть коррупция главенствует по обе стороны границы. Объявляют войну четырем картелям, проходит время, а их, чертовых картелей, уже семь.