Итоги Итоги - Итоги № 37 (2012)

Лесная сестра

Мифы о партизанах первой Отечественной войны впервые были остро востребованы в сталинский период и зачем-то сочиняются до сих пор. К примеру, к нынешнему 200-летнему юбилею победы над Наполеоном режиссер Дмитрий Месхиев планировал снять «социально значимый фильм» об участнице партизанского движения, крестьянке Василисе Кожиной. По словам художника, ему стало «интересно посмотреть, как эти рабы… вдруг взялись за оружие… стали отстаивать не свою личную свободу, а свободу государства». Найти ответ на действительно любопытный исторический вопрос Месхиеву в итоге не удалось, но мир не без добрых людей. Совсем недавно на свет появился многосерийный телефильм «Василиса Кожина» режиссера Антона Сиверса (Бычкова). Вот краткое содержание проникнутого патриотизмом произведения: «Мир больше никогда не станет прежним. Теперь будет кровь и смерть, теперь будет предательство и подвиги. Но в этом горниле для Василисы появляется возможность стать собой. Она становится во главе партизанского отряда, а Иван Рокотов (дворянин. — «Итоги»), рискуя жизнью, участвует в военных операциях регулярной армии... Победа в войне становится победой любви»… О крестьянке Сычевского уезда Смоленской губернии, жене старосты небольшого хутора Василисе Кожиной (что характерно: даты ее рождения и смерти канули в Лету) достоверно известно только то, что она несколько раз конвоировала пленных французов и однажды, возможно даже нечаянно, зарезала косой одного из них. Этот случай получил в 1812 году некоторый общественный резонанс (женщина на войне — диковинка в то время), но вскоре был напрочь забыт ввиду незначительности происшествия. Дело в том, что убийства пленных бойцов Великой армии местными жителями не были редкостью, но к героическому сопротивлению захватчикам эти эксцессы никакого отношения не имели. По сути, это были расправы над уже совершенно беспомощными врагами. В конце XIX века на страницах журнала «Русский архив» публиковались жутковатые воспоминания очевидцев о том, как именно дубина «гвоздила французов». «Вот, бывало, и наткнемся мы, парни, на одного (француза. — «Итоги»), — рассказывал после уже старик, крестьянин, — возьмем и приведем в деревню; так бабы-то и купят его у нас за пятак: сами хотят убить... Одна пырнет ножом, другая колотит кочергой, опять другая тычет веретеном». Как бы там ни было, история убийства косой басурманина получила развитие в советское время. В воспитательных целях из героической мухи решено было слепить патриотического слона. В одночасье «лесной сестре» Василисе приписали трогательную историю командования целым «партизанским отрядом», состоявшим сплошь из детей и женщин. Для пущей убедительности ей вручили награду и выписали премию. Во многих вполне официальных, но позднейших источниках можно узнать, что Кожина награждена серебряной медалью «В память Отечественной войны». Однако выясняется, что этот знак полагался исключительно «строевым чинам в армии и ополчениях всем без изъятия... Из нестроевых, Священникам и Медицинским чинам тем только, кои действительно находились во время сражений под неприятельским огнем…» Есть еще слухи о том, что от щедрот своих государство пожаловало Кожиной то ли пять, то ли целых пятьсот рублей. Но доказательств и на этот счет нет никаких. Для сравнения отметим, что после Бородинского сражения, которое было объявлено Александром I победоносным, князь Михаил Кутузов был произведен в фельдмаршалы с пожалованием 100 тысяч рублей (это немалое состояние). В целом император отмечал людей благородного сословия по-царски. Например, золотым оружием «За храбрость» было удостоено более тысячи человек, и, кроме того, 62 генерала получили золотое оружие с бриллиантами. Свои награды получали и офицеры, руководившие армейскими отрядами, действовавшими в тылу врага. Только по большому недоразумению этот спецназ XIX века ассоциируется с «дубиной народной войны». Никаких дубин у летучих отрядов регулярной русской армии на вооружении точно не было. На самом деле легендарный гусар Денис Давыдов командовал армейской частью (кавалерийским отрядом) в звании подполковника. Аналогичные отряды возглавляли штабс-капитан Александр Фигнер, адъютант генерала Барклая-де-Толли капитан Александр Сеславин, полковник Николай Кудашев и другие бравые русские офицеры. По некоторым данным, потери Великой армии от действий армейских диверсантов составили более 30 тысяч человек, но мифические крестьянские «полевые командиры» к этому отношения не имеют.

Народная самооборона

О том, что значение крестьянских отрядов в войне с Наполеоном, мягко говоря, преувеличено советскими агитаторами, свидетельствует еще одно обстоятельство, на которое обратил внимание много лет тому назад известнейший исследователь истории наполеоновских войн Евгений Тарле: «О партизанах французы в своей мемуарной литературе почти ничего не говорят, тогда как о казаках говорят очень много и единодушно признают огромный вред, который подвижная, неуловимая казачья конница причиняла отступающей армии своими внезапными налетами». Но казачьи части входили в состав вооруженных сил и к партизанам тоже никак причислены быть не могут.

Историк Алексей Дживелегов в начале XX века в очерке «Народная война» в 1812 году» утверждает, что «если бы в Великой армии было больше дисциплины, нормальные отношения с крестьянами завязались бы очень скоро. Но фуражиры превращались в мародеров, от которых крестьяне естественно защищались... все они, повторяем, имели в виду исключительно самооборону». И далее: «у русского мужика не было никакой патриотической ненависти... Были случаи зверских расправ, но «режиссерами свирепств» были люди ростопчинского (московский губернатор, организовавший по указанию Александра I поджог Москвы. — «Итоги») облика, способные пробудить и разжечь ненависть в темной массе… не было в России в 1812 году «народной» войны против французов».

Кстати, о самообороне. Историк Василий Надлер в монографии об Александре I уверяет, что крестьяне регулярно превышали ее необходимые пределы: «Сначала, когда французы попадались понемногу, с ними возились долго, убивали нередко изысканным способом: обматывали соломою и сжигали живьем, отдавали на потеху бабам и ребятишкам. Но вот отсталые и измученные французы начали чуть не сами идти в руки... Тут уже понадобилась иная расправа. Сгоняли пленных в сараи и сжигали там сотнями, топили в прорубях, зарывали живыми в землю». В отличие от художественных произведений, в которых придается большое значение самоорганизации и жертвенности народных масс, тот же академик Тарле напрочь отказывал нашим селянам и в героизме: «Не было таких случаев, как в Испании, где бывало так, что крестьяне, без помощи испанской армии, сами окружали и принуждали к сдаче французские полки». Словом, на «дубину народной войны» все это не очень похоже. И удивляться скорее нужно не тому, что царь выявил в огромной крестьянской стране всего три десятка героев из народа, а тому, что отыскали хоть этих.