Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6380 ( № 32 -33 2012)

Мелочь, а приятно

Если вы дольше, чем один день, чувствуете себя счастливым, значит, от вас что-то скрывают.

*

На чужого конька не садись - горбунком станешь.

*

Господь Бог распределяет души на небесах: "Эта в рай, эта в ад, а эта слишком много грешила - её обратно, в Россию".

*

Большинством голосов в Думе был принят проект закона, запрещающего грабить Россию не под контролем Думы.

*

Купил русско-английский словарь и выучил русско-английский язык.

*

Три кита российской психологии: "авось", "небось" и "накось, выкуси".

*

Интересно: мы, белые, считаем, что зебра - белая в чёрную полосочку, а негры в Африке уверены, что зебра - чёрная в белую полосочку.

*

Шахматист не мог приспособиться к сопернику, потому что тот играл левой рукой.

*

Когда женщина выходит замуж, она меняет внимание многих мужчин на невнимание одного.

*

Если мужчина утверждает, что он перестал что-либо понимать в женщинах, значит, он в них окончательно разобрался.

*

Одинокая женщина - это женщина, у которой нет никого, кроме мужа.

Михаил ЗАДОРНОВ

Яблочная баллада

КАК АУКНЕТСЯ

Яблочная баллада

(Юнна Мориц)

Этот случай знает

каждый,

Только так ли он

случаен?..

Лёг под яблоней

однажды

Утомлённый англичанин.

Подремать решил он

сладко...

Ты внимательнее слушай:

Тут не в яблоне

разгадка -

Мог вздремнуть он

и под грушей.

Ну лежит себе - и ладно,

И кому какое дело?

Было тихо и прохладно.

Вдруг трава зашелестела.

И упал ранет на темя,

Тайному подобный знаку,

И законы тяготенья

Вмиг открылись Исааку.

Он вскричал:

"Ну это слишком!

И в саду покоя нету!"

И погладил нежно шишку,

И отъел кусок ранета.

Байка яблочная эта,

Вспоминаемая часто,

Лапидарностью сюжета

И к поэзии причастна.

Тщетно тужишься,

мой друг, ты,

День и ночь в садах

гуляешь,

Но под зреющие фрукты

Зря головку подставляешь.

Тут заметим мы, однако,

Не помогут яблок тонны:

Мало зваться Исааком,

Надо быть ещё

Ньютоном!

Алексей ПЬЯНОВ

«Непридуманные пьесы» о придуманной жизни

Юрий Мирошниченко. Непридуманные пьесы: Драматические произведения в двух томах. - Новосибирск: Издательский дом "Сибирская горница", 2011. - 500 экз.

"Непридуманными" пьесы названы не напрасно: действие их прочно укоренено в реальной действительности современного Кузбасса, захватывает читателя (зрителя?) подлинностью и фактурностью картины шахтёрского бытия не только последнего двадцатилетия, но и в глубине исторического разреза. При этом жизнь воспроизведена в такой стремительности, оглушительной силе жизненных перемен, когда героя, не успевшего органично, в эволюционном режиме отойти от переживания старого, "советского" опыта жизни, чужой волей насильственно перемещают в новую реальность - теперь уже рыночной экономики и когда экзистенциальный страх непринадлежности самому себе рождает ощущение абсурдности окружающего мира.

Абсурдность как составное начало мировидения и предстаёт одним из определяющих начал художественного почерка Юрия Мирошниченко. Абсурд входит в повседневный мир героев как органически присущая их поведению черта. Так, привыкшие к своеволию верхов жители заброшенной сибирской деревушки легко поддаются тревожным слухам о способности властей узаконить эвтаназию. По логике их жизненного опыта эти опасения не лишены реальности. Вот был у них богатейший совхоз, "одних свиней тридцать тысяч[?] Ну и где всё? Так и здесь. Проведут опрос, установят рейтинги[?] Тут главное - подготовить людей. Ну а дальше[?] Обработают по радио, по телевидению[?]" ("Эвтаназия"). Эта ситуация, воспроизводящая волюнтаристскую политику власти и безмолвное послушание народа, приобретает в пьесах Мирошниченко многовариантный характер: в пьесе "Кукла" она повторяется с легко узнаваемой для Сибири спецификой: "А наша "Волна"?! На берегу речки, поля прямо под окнами[?] и жили нормально, пока какая-то баба-академик, шибко учёная, не придумала укрупнить на

с - свести все деревни в одну. Потом все учёные по радио её отмазывали: мол, она не виновата, это её неправильно поняли".

Но как бы глубоко ни было укоренено действие пьес в конкретно-эмпирических обстоятельствах текущей жизни, не к этому сводится их смысл и суть, не в этом состоит их главное назначение. Сосредотачиваясь на неподдельной выразительности кузбасско-шахтёрского локуса пьес как реальной фактурности их сюжета, критика невольно уводит в сторону от того, что придаёт им философскую глубину и напряжённость, делает достойным внимания серьёзного читателя. Главное состоит в том, что какой бы ни предстала в пьесах жизненная фактура, давящая тяжесть повседневности и несокрушимость господствующих обстоятельств, драматический конфликт их неизменно находит своё разрешение на пути возвращения человека

Важно, что философская напряжённость сквозной для творческих исканий драматурга проблемы личностного самоопределения человека с течением времени, по мере приближения к нашим дням многомерно возрастает, о чем убедительно свидетельствуют последние пьесы Ю. Мирошниченко - "Стена плача" (2009) и "Кто убил Кеннеди" (2010).

Обращённые к изображению мира, во многом сотворённого по законам рассудочного конструирования и часто волюнтаристского перенесения на национальную почву чужеземного, "заграничного", социально-исторического опыта, пьесы привлекают своей погружённостью в проблемы, столько же злободневные, сколько и вечные, и в этом смысле рассчитаны на читателя (зрителя) вдумчивого, способного на сотворческие отношения с автором. Автор не претендует на завершённость взгляда на смысл человеческого бытия, а потому открыт для плодотворного диалога, в котором так нуждается наше время.

Людмила ЯКИМОВА,

главный научный сотрудник Института филологии СО РАН,

профессор НГУ, доктор

филологических наук