Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6362 ( № 10 2012)

Но и помимо рокового ХVII века народ и элита представляли разные полюса. Вспомним былину о Вольге и Микуле - противостояние между Змеем и Земледельцем (он же Змееборец). Оно уходит корнями в глубочайшую праарийскую древность. Только Белый царь, который соединял в себе и Змея, и Змееборца и был к тому же защитником Вселенского православия, то есть вышеположенной "Правды-Истины", мог обуздать и народную волю, и аристократическую, направить их в одно русло. Когда царя не стало, "змей" и "пахарь" ринулись друг на друга. Вспомним потрясающие художественные свидетельства с обеих сторон - "Пламень" Пимена Карпова и "Окаянные дни" Ивана Бунина. Вот метафизика классовой борьбы, не имеющая никакого отношения к марксизму. И сегодня это продолжается, как ни странно.

Кроме того, раскол в русском народе привёл к тому, что значительную часть элиты стали составлять также и люди нерусские, космополиты, оторванные и от собственной веры, и традиции.

- Для современных русских характерно пессимистическое и тревожное самоощущение. Они смотрят в глобализированное будущее с тревогой и неуверенностью. Почему? Или тут преувеличение?

- Глобальный мир, мир, управляемый единым правительством, согласно православному преданию, - мир антихриста. Для сознательных верующих русских людей это очевидно. Но и для тех, кто утратил веру, утратил связь с традицией, даже атеистов, всё равно это остаётся на уровне "забытого знания" - или предчувствия. Отсюда недоверие к глобализации, ощущение, что "здесь что-то не то". Люди не против технической стороны глобализации. Напротив, русский человек в вопросах техники очень любопытен и изобретателен. Тревогу вызывает её содержание, её двуличие и лживость.

Уже в конце 90-х обольщение свободой, обольщение Западом столкнулось с очевидной реальностью "гуманитарных бомбардировок" Югославии. Пелена спала с глаз, все поняли, кто есть кто и что есть что[?] Глобализация - не "объективный процесс", как нас уверяют её адепты, а совершенно сознательный проект. Это проект мировой диктатуры, мирового тоталитаризма. "Свобода" - лишь промежуточная стадия его осуществления.

- В чём причины очевидного отсутствия русской солидарности?

- Я думаю, это обратная сторона нашей огромности - своего рода беспечность. Бытовая солидарность вообще - свойство малых народов, диаспор и т.д. Сейчас русским приходится переучиваться. Русская солидарность необходима. Что-то уже в этом плане происходит. Приведу пример: новый интернет-портал "Русофобия. Нет". Портал в значительной степени посвящён положению русских в ближнем зарубежье, их защите от проявлений русофобии, захлёстывающей постсоветское простран[?]ство. Можно и другие примеры приводить. Русская солидарность появляется, но должна расти.

- Каким, на ваш взгляд, должно быть оптимальное для русского человека социальное устройство общества? Вы видите позитивную программу для политиков русского направления?

- Только монархия. Но не монархия петербургского типа с огромным чиновничьим "средостением" между царём и народом. Скорее, монархия типа старомосковского, с совещательным Земским собором и широким местным самоуправлением, не носящим при этом политического характера. Преемственность православной традиции через личное исповедание веры царём и династией - при гарантиях для других традиционных конфессий, особо ислама и буддизма. Соединение вертикальной монархической власти с высоким уровнем местных свобод, экономических и культурных. Социально-территориальное и профессиональное (по типу прежнего сословного) представительства, без политических партий, построенных по идеологическому признаку. "Свобода без демократии", как это ни парадоксально звучит. Должен быть разработан статус русского народа как государствообразующего при широком сотрудничестве в государственном строительстве с коренными (именно коренными) народами России.

Экономика России должна быть в целом ближе к социалистическому принципу (разумеется, без какой-либо связи с марксизмом-ленинизмом), прежде всего в отношении земли, недр, вод, финансов, стратегических отраслей, но с допущением частной инициативы в области лёгкой и пищевой промышленности, сферы услуг.

Такое устройство совершенно не является ретроградным. Напротив, оно очень гибко, подвижно, динамично, хорошо приспособлено к задачам народного хозяйства и обороны, способно принимать и использовать новейшие технологии. При этом прийти к нему вполне возможно мирным путём, через предусмотренный даже и нынешней Конституцией механизм. Здесь необходимы понимание смыслов русской истории и политическая воля, прежде всего президента страны.

В целом же вижу Россию будущего в свете тройного преемства: духовное преемство от Московской Руси, юридическое - от Российской империи, социальное и организационное - от СССР. Разумеется, вне идеологии, точнее, с другой идеологией.

Что дозволено губернатору?

КНИЖНЫЙ

РЯД

Минаков А.С. Губернаторский корпус и центральная власть : проблема взаимоотношений (по материалам губерний Черноземного центра второй половины XIX - начала XX в.). - Орёл: Орлик, 2012. - 488 с. - 120 экз.

Автор книги, молодой орловский историк, открывает перед читателем широкую панораму событий провинциальной жизни полуторавековой и вековой давности.

В книге широко представлена управленческая кухня тех лет. Возможно, впервые в отечественной историографии рассмотрена система подготовки и оценки губернаторских отчётов на высочайшее имя. Многие примеры являются наглядной иллюстрацией к вопросу о том, была ли возможна в России в перспективе британская модель ограниченной монархии.

Российские губернаторы при всех их талантах и стараниях не могли устранить пороков самодержавно-бюрократического строя, не сумевшего наладить взаимодействия с развивавшимся русским обществом. Автор показывает крах идеи коллегиальности в системе губернского управления с привлечением общественных организаций и самоуправления.

Шла вечная провинциальная борьба - губернаторов с прокурорами, земствами, строптивыми или бездеятельными чиновниками, прессой. Многие губернаторы просто боялись задумываться над подъёмом революционной волны, над разгулом эпидемий, над ростом нищеты. Главное - хорошо отчитаться перед центральной властью. А что потом? В книге приводится отрывок из воспоминаний одного губернатора с признанием, что практически все резолюции царя попадали в пучину бюрократических отписок и не имели никакого реального значения. Чего же было ждать дальше?