Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6362 ( № 10 2012)

В книге порой многовато статистики и маловато выводов. Довольно часто встречаются примеры не из жизни Черноземья. Замах на всероссийский масштаб исследования? Но тогда и уровень обобщений должен соответствовать.

Автор не ставит жёстко вопрос об ответственности центральной власти за итоги деятельности (или бездеятельности) назначаемых ею губернаторов. И вообще - целесообразно ли назначать губернаторов? Или всё-таки полезнее избирать? Минаков склоняется к тому, что назначение губернаторов всё-таки целесообразнее, однако вряд ли ему удастся убедить в этом читателей.

Что же нам взять у прошлого для современности? Как ограничить объём полномочий губернатора? Как регламентировать его деятельность?

Жаль, но на эти современные вопросы молодой орловский историк не даёт ответа. Губернаторскую кухню с её "гастрономическими тонкостями" показал. Скрупулёзность и тщательность заслуживают уважения. Но по нынешним беспокойным временам хочется большего.

Алексей КОНДРАТЕНКО, член Союза писателей России, кандидат политических наук, г. ОРЁЛ

Родословная нашего выбора

ПОЛИТПРОСВЕТ

Евгений ПАШИНЦЕВ, ЧЕЛЯБИНСК

"Традиции всех мёртвых поколений тяготеют, как кошмар, над умами живых", - предупреждал в своё время автор материалистического понимания истории. Для образованных российских граждан идеологическим кошмаром до сих пор остаётся представление о хронически "догоняющем" развитии России. Вокруг этой мифологической оси вращается вся умственная история нашего отечества - от западников и славянофилов до "реформаторов" и "консерваторов". Настало время дать научную оценку застарелому подростковому комплексу русского народа.

Решение столь деликатной психоаналитической задачи предполагает знакомство с общей историей болезни. Действительно, во времена "южнославянского детства русского народа" восточные славяне серьёзно запоздали с прохождением одного из важнейших этапов в общественном разделении труда. Если в густонаселённой Европе давно уже произошло отделение управленческого труда от земледельческого, то на бескрайних просторах Восточно-Европейской равнины всё ещё гуляли разбойные ветры степных "суверенитетов". Вовремя позаимствованные восточными славянами элементы западной цивилизации привели к тому, что Древняя Русь стала быстро развиваться по западному пути.

Однако евразийская судьба и евразийское местоположение уготовили восточным славянам иной исторический маршрут. Мощнейший напор со стороны восточного типа цивилизации (татаро-монгольское нашествие) круто изменил направление цивилизационного развития Руси. Заглушив ростки частной собственности на древнерусских просторах, восточный тип цивилизации оставил для славян лишь одну возможность исторического самосохранения - медленное собирание земель вокруг поднимающегося Московского княжества.

После укрепления Московского княжества стратегическим направлением в развитии российской цивилизации становится доминирование института государства. Таким образом, мы обязаны признать, что особый цивилизационный статус России определился не законами экономики и не мистикой истории, а "геополитическим" столкновением двух могучих ветвей мировой цивилизации. Эта политическая родословная будет сопровождать российские народы все последующие столетия.

Доминирование института государства - это верховенство способа управления над способом производства. На шкале социального прогресса способ управления стоит неизмеримо выше, нежели способ производства. Способ управления обладает более мощной социальной энергетикой. Даже западные исследователи "тоталитарного террора" признавали: "Он призван стать несравнимым по мощи инструментом для ускорения движения сил природы или истории". Именно советский "тоталитаризм" защитил западную демократию от её собственных фашиствующих монстров. Без политической централизации общества невозможно духовное единство нации.

Способ управления, как и способ производства, имеет два объективных полюса - институциональный и идеологический. Посмотрим, каким образом развивалось институциональное крыло российской цивилизации.

Жестокая и абсурдная с точки зрения экономической целесообразности опричнина Ивана Грозного имела лишь одно историческое оправдание - укрепление централизованной власти государства в борьбе со стихийно формирующейся экономической властью боярства. Реформы Петра I преследовали ту же цель, но уже с выходом Российского государства на международную арену. Наконец, Октябрьская революция и последовавший за ней сталинский режим ещё раз продемонстрировали устойчивое своеобразие российской цивилизации. Ведущая роль государства не только сохранила своё прежнее значение, но и достигла максимально возможного уровня развития. А что же дальше?

Трагические события на рубеже двух тысячелетий со всей очевидностью показали: дальше укреплять государственную машину попросту невозможно. При этом судорожная попытка власти вырваться за пределы евразийского вектора развития дала катастрофические результаты. Горбачёвская "деидеологизация" лишила нас духовного единства нации. Ельцинский "великий перелом" расколол цивилизационное основание России и породил режим олигархической "семибоярщины". Только спешное восстановление вертикали власти позволило остановить процесс национально-государственного распада. Благодаря короткой передышке, завоёванной усилиями Путина, мы имеем возможность поставить сегодня классический русский вопрос: что делать?

Сегодня невооружённым глазом видно: посткоммунистическая Россия, как древний богатырь, вновь застыла на распутье.

Поедешь прямо в соответствии с многовековой логикой российского абсолютизма - попадёшь в объятия "просвещённого авторитаризма". Именно сюда толкает нас совпадение цивилизационного инстинкта власти и народа. Но в ситуации, требующей полноценного исторического творчества, даже народный инстинкт - средство ненадёжное. За спасительным фасадом идеологии "национального лидера" легко угадывается всё та же бюрократическая пирамида власти, внутри которой позволительно думать и решать только от имени "первого лица".

Поедешь направо - попадёшь в железные объятия олигархов. Ни для кого не секрет, что нынешней демократической Америкой правят "триста семей", удерживающие в руках основные экономические рычаги буржуазного общества. Разумеется, им приходится делить власть с высшими государственными чиновниками. Но даже стратегический союз буржуазии и высшей бюрократии не спасает положения. Периодические шатания от политики огосударствления (кейнсианство) к политике принудительной приватизации (рейганомика и тэтчеризм) свидетельствуют о том, что ни политическая, ни теоретическая мысль Запада не справляются с существующей исторической ситуацией.