Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6366 ( № 14 2012)

24 апреля - представление романа Григория Киселёва "Точка отрыва", начало в 18.30.

Дом русского зарубежья

Нижняя Радищевская, 2

19 апреля - семинар "Русская философия", "Apologia pro vita mea. В.С. Печерин и его исследователь А.А. Сабуров", начало в 18.00.

23 апреля - творческий вечер Ольги Кузьмичёвой "Прохожий, остановись!", начало в 18.00.

Дом-музей Марины Цветаевой

Борисоглебский пер., 6, стр. 1

24 апреля - научный семинар, посвящённый творческой деятельности Анны Саакянц, начало в 17.00.

Литературный клуб "Классики XXI века"

Страстной б-р, 6, стр. 2

19 апреля - Борис Евсеев, книга "Красный рок", начало в 19.30.

20 апреля - презентация книги Сандры Мясниковой "Дет[?]ки не растут на ветке", начало в 19.30.

Информация

26 апреля в Культурном центре Вооружённых сил России (Суворовская пл., д. 2) состоится вечер памяти поэта Владимира Фирсова, посвящённый 75-летию со дня его рождения. Начало в 18.00. Вход свободный.

«Поднимется над мраком Айседора»

ПОЭТОГРАД: КОСТРОМА

Дмитрий ТИШИНКОВ

***

Город, который меня воспитал,

не отозвался на прежнее имя.

Имя, шагающее по пятам

за именами смешными моими.

Сколько их было всего у меня,

кличек собачьих, кошачьих и птичьих?

Я отрекался от них и менял,

словно на треснувших стенах таблички.

И, разгрузившись, как сейнер в порту,

шёл над опавшей листвою, как сейнер.

Имя, с которым сейчас на борту,

я подобрал на бульваре осеннем.

***

Чечёточка, я твой каблук!

Давай гони меня по вёснам.

Поскольку в винном море вёсла

ещё не выпали из рук.

Неси по плоскости мирской,

минуя ямы и иконы.

Избавь от профилей оконных,

объятых девственной тоской.

Пусть жизни сальные круги

сверкают кольцами Сатурна.

Пусть в кубок превратится урна.

Хотя бы в этом помоги!

***

Здоровье гробили своё

убойной дозою спиртного.

И с прилагательным на "ё"

на сцену выходили снова.

И наши пошлые дела

вновь принимались за забавы.

Какая муза нас вела

через помойки и анклавы?

Возможно ли на склоне лет

стать многогранным и при этом

вовсю орать: "Да, я поэт!"

И быть воистину поэтом?

***

Похоже, нынешней зимой

житуха свой итог подводит.

А если только за нос водит,

то как умело. Боже мой!

И даже яркий солнца луч

весь этот цирк не остановит.

Да что душа - природа воет

под куполом декабрьских туч.

***

Что-то серое накинули,

и вода на бахроме.

Бродят влажные кикиморы

по осенней Костроме.

Средь уродства безобразного

вспыхнет чья-то красота,

что от них такая разная,

что от них совсем не та.

И повалятся, посыплются

перед нею на асфальт

те, кто ею не пресытился.

Те, кем правит эта шваль.

И один из них, уверенный,

что допущен и прощён,

перекроет ветер северный

грубо сотканным плащом.

И под ритм такого стимула,

под всеобщий добрый смех

он решит: одна кикимора

в самом деле лучше всех.

***

Возьмёт своё под деревом раздора

старательно замазанный подпил.

И выплывет из мрака Айседора,

которую Есенин не любил.

Растают всхлипы в рокоте мотора.

И в сумасшедшем всполохе огня

поднимется над мраком Айседора,

которая любила лишь меня.

Алина КУЗНЕЦОВА

Ночная санитарка

Доктор

Я видела свет в глазах его ясных,

диван и мечты на тумбочке в синем.

Чужою пришла в уют этот душный

и в хриплом "спаси" хотела всё выдать.

Пыталась просить, надеясь на чудо:

"От судорог снов лечи меня, доктор,

от воя в ночи, от песен на ветках,

от вкуса травы, от танцев на крыше".

Закончила речь под взглядом погасшим.

Ушла, поняла: он мне не поможет.

В ту ночь мне осталось важное дело:

искать под мостом огней отраженья[?]

***

Смайлики в западне. Никак не выбраться им

Из страниц небумажных,

из ролей-пантомим.

На распутье стою, на перекрёстке Alt-Shift.

Как передать смогу я мыслей

сбивчивый шрифт?

Клавиш нажатье - пульс мой. Точку ищу я, но

Стая знаков и букв выпорхнула в окно.

***

И пока падал тихий рассеянный снег,

я пыталась справляться с дрожанием век.

Лишь косая метель закружила едва,

меня всю облепили чужие слова,

и, запутавшись в белой колючей парше,

жгли мне щёки пунктиром позорных клише.

Так и шла я, влекомая силой воды,

на снегу оставляя чужие следы.

ОГШ*

Занимаются больные кто чем.

Кто бутылку под матрац от врачей прячет,

кто в картишки,

в двадцать тридцать в холле - аншлаг, -

медсестра со шприцем замедляет шаг, -

там по телевизору "Богатые плачут".

Выстиран, поглажен байковый халат,

в ординаторской накурено и жарко.

Стенды о вреде курения, и - вразрез

полость носовая с лёгкими - ликбез.

Мне семнадцать, я - ночная санитарка.

- Бабушка, ты почему одна сидишь? -

Там кино, - тугие ноги в пёстром скрестив,

та хохочет: "Толсты, девишка, хароши".

И ни слова от неё по-русски больше.

Из-под спиц её - узора птичий мотив.

Я навряд ли лучше знаю твой язык.

Поболтаем так, на странной междуречи.

"Замуша чыкъянми?" - "Да пока ещё нет,

рано мне, дайза!**" - Она смеётся в ответ,

и трясутся мелко латаные плечи.

Слёзы Марианны, с битым кафелем сортир,

верные мои друзья - ведро и тряпка.

И луч света в царстве тьмы,

сожравшей этот мир, -

эта вечно радостная бабка

вяжет вереницы солнечных носков,

смотрит за окно в зарешечённой раме.

Скоро там ноябрь в застиранной пижаме

вывесит на стёкла списки должников.

Вечер. Кот столовский общий на закат

ноет, блеск в глазах дежурного медбрата

жизнеутверждающ. Осень виновата

в этом тусклом освещеньи ОГШ,

в этих бледных солнечных заплатах

на стенах, постелях и вообще[?]