Сергей Горбачёв - Берлинский Маринеско

Как мы, спустя многие годы, сегодня узнаем о войне? Источников — три, и они общеизвестны: публикации различного рода (книги, статьи в газетах и журналах, научные исследования); фото и киноматериалы, отснятые шесть десятков лет назад; рассказы очевидцев — живых участников событий, которых, к сожалению, осталось немного, и их число, увы, с каждым днем уменьшается. Говоря об этих источниках, следует отметить: у каждого из них — разные «весовые категории» и степень «надежности».

Безусловным «тяжеловесом» являются, конечно, источники письменные — и по достоверности, и по широте охвата аудитории. Однако газета, как правило, не относится к «долгожителям» — она живет день-два. Можно, конечно, обратиться к подшивкам, но их все-таки редко перечитывают.

Книги, по идее, более «долгоиграющие». Плюс: к тому, что собрано под солидной обложкой, больше доверия. Как-никак, а все же книга и сегодня считается вещью основательной, фундаментальной, хотя и к ней вера подорвана: сколько книг за последнее время из-за смены политической конъюнктуры сгинуло из библиотек, а во вновь изданных многие события трактуются по-иному? Попробуйте, к примеру, взять в библиотеке почитать роман «красного графа» Алексея Толстого «Хлеб» или изданную относительно недавно миллионными тиражами «Малую землю» Леонида Ильича Брежнева — уверен, сыщете их с большим трудом. Документальное же фото или кино повторно снять невозможно.

Разумеется, и фильм можно упрятать на дальнюю полку, а на фото заретушировать чьё-то лицо. Но переснять — не получится. Если репортер, не успей он вовремя, может написать и со слов очевидцев, то для снимающей братии это практически исключено. Успевать всегда, быть везде — это основополагающий принцип их работы. «Соврать» оператору и фотокорреспонденту практически невозможно. Хотя, как мы знаем, бывает и «постановочная» съемка. Но — это, по сути, вне правил документалистики. Наверное, поэтому, особенно в последние годы, столь популярными стали жанры документального кино и ТВ-публицистики, основанной как на исторических документах, так и на фото- и кинохронике.

Свидетельства того, что реально когда-то происходило, востребованы и по прошествии многих лет, они не устареют в будущем. И в этом отношении один из самых известных фронтовых фотокорреспондентов Евгений Ананьевич Халдей, его глаза, которыми мы сегодня смотрим на войну, дают возможность не только нам, но и будущим поколениям, в сущности, быть в некоторой степени очевидцами того, что было.

Вечером 11 апреля 1945 года 29-летний старший лейтенант Евгений Халдей вернулся в Москву из Вены. Редакция Фотохроники ТАСС, где он тогда работал, дала новую команду: следующим утром лететь в Берлин. Приказ есть приказ, и Халдей начал собираться.

Конечно, он понимал, что Берлин — это окончание войны. К тому времени фотокор уже не приезжал из командировок без снимков, где было запечатлено водружение знамен над освобожденными или взятыми городами. Пожалуй, эти снимки — флаг над Новороссийском, над Керчью, над Севастополем, который освободили ровно за год до Победы, — одни из самых известных.

Первой освобожденной столицей в Европе был Бухарест. Затем наши войска выбили немцев из Болгарии, Югославии, из Венгрии и Австрии.

В Румынии советский флаг не пришлось водружать в привычном понимании этого слова — румыны ликовали по поводу прихода наших войск. Как долгожданных освободителей их встречали и в Болгарии.

В Югославии воевали вместе с югославскими партизанами и Народно-освободительной армией. Поэтому в Белграде Халдей снимал водружение двух флагов — югославского и советского.

После освобождения европейских стран начались бои за Берлин.

По опыту Евгений Ананьевич уже знал, что лучше всего иметь флаг с собой. Знакомый портной, у которого он жил в Леонтьевском переулке, помог сшить три «Знамени Победы».

Фотокор сам кроил звезду, серп и молот, а портной шил. К утру, когда все три флага были готовы, Халдей помчался на аэродром и улетел в Берлин.

В Берлине он попал в расположение 8-й гвардейской — Чуйкова — армии. Встретил там Евгения Долматовского, с которым потом уже не расставался. Он снимал продвижение войск, бои… Все было, как обычно. И вдруг в ночь на 1 мая, примерно в пять утра, Долматовский разбудил Халдея: «Вставай скорее!». — «Что случилось?». — «В расположение Чуйкова пришел парламентер от Геббельса. Надо срочно ехать». И журналисты помчались навстречу Победе.

Во время переговоров с генералом Креббсом Чуйков наотрез отказался фотографироваться. Но удача не изменила Халдею. Он увидел, что над Темпельгофским аэродромом, где располагался штаб 8-й армии, на крыше закреплена огромная фигура орла. Птица величественно восседала на земном шаре, уцепившись за него когтями. Фашистская свастика на этом земном шаре символизировала стремление к мировому господству. Такая вот идея была у этого монумента.

С тремя солдатами Халдей залез на крышу и сделал несколько снимков наших бойцов с красным флагом. До рейхстага было еще далеко. Кроме того, фотокор не знал, удастся ли до него добраться. К тому же в рейхстаге еще шел бой…

Потом вместе с войсками Халдей и Долматовский пробивались вперед, вперед, вперед и, наконец, достигли знаменитых Бранденбургских ворот. Бранденбургские ворота, их вид были известны по книжкам, учебникам истории и открыткам. Под аркой ворот проходили немецкие войска после каждой своей победы во второй мировой войне. В Севастополе 9 Мая 1944 года, после освобождения города, среди руин и обломков Евгений Халдей нашел маленькую фотографию, на которой был заснят эпизод парада фашистских войск после победы над Францией. Снимок был сделан в середине июля 1940 года. Потому фотокор, увидев Бранденбургские ворота, обрадовался тому, что они уцелели. Там, наверху, было несколько наших солдат. Они тоже заметили фотокорреспондента, увидели его фотоаппарат. Стали махать рукой, мол, давай сюда!

Кое-как вскарабкавшись на верхнюю площадку по разбитой во многих местах лестнице, поднявшись наверх, Халдей увидел купол рейхстага. Нашего флага там еще, естественно, не было. На Бранденбургских воротах к тому времени уже обосновались лейтенант Кузьма Дудеев, который корректировал огонь по рейхстагу, и его помощник — сержант Иван Андреев.

Сразу же Халдей начал присматривать композицию — как лучше сделать фотографию. Вначале с лейтенантом он пытался пристроить флаг на коне. Не получилось. Потом лейтенант спустился чуть ниже, тогда фотокор и решил сделать снимок.

Это был второй снимок с флагом. Оставался последний флаг. И тогда Евгений Ананьевич решил: этот — для рейхстага.

Добравшись до «логова», Халдей обошел здание и вошел в рейхстаг с главного входа. Сразу же заметив нескольких солдат и офицеров, не говоря ни слова, фотокор достал свой последний флаг. Они опешили от изумления, а потом, заулыбавшись, предложили: «О, лейтенант, пошли наверх!»