Уильям Истерли - В Поисках Роста

1820 1992

Рис. 3.2. Богатые стали богаче (1820-1992)

Это поразительно! Свыше 90 % доходов в большинстве богатейших на сего­дня стран созданы после 1820 г. Но уровень доходов, которого они достигли почти два века назад, уже был мощным фактором, определившим их будущее богатство.

Историю экономики пишут победители

Так почему же в экономической мысли так долго сохранялось предположе­ние, что бедные догонят богатых? Например, Уильям Баумоль из Принстона написал знаменитую статью, в которой показал, что группа из шестнадцати промышленно развитых стран за последние сто лет подтянулась к лидеру. В этой группе бедные страны росли быстрее богатых. Исходя из этого, утвер­ждал он, можно говорить об общей тенденции к выравниванию национально­го дохода [16].

Каким образом Баумоль пришел к выводу, столь разительно отличающему­ся от неопровержимых аргументов Притчетта? Выясняется, что вывод Баумоля, как и вообще подобная точка зрения, широко распространенная в экономичес­кой науке на протяжении долгого времени, основан на ошибке. (Она кажется очевидной, когда на нее укажут, однако до этого не бросается в глаза.) Лишний раз убеждаешься в том, сколь упорно приходится работать экономистам, пре­жде чем ответить даже на такой элементарный вопрос: растут бедные страны быстрее богатых или нет? Брэд де Лонг из Беркли указал на ошибку в анализе Ба-умоля, задавшись вопросом о том, по какому принципу тот выбрал страны для анализа [17]. Страны, по которым исторические данные легко доступны, — это те страны, которые сегодня богаты. Они могут позволить себе содержать исто­риков и экономистов, которые восстанавливают данные по доходам за долгие периоды. Баумоль выбрал страны, данные по которым были легко доступны, — что неудивительно; и самим своим выбором он непроизвольно предопределил заключение о выравнивании. Естественно, что эти страны, ныне богатые, с ка­кой бы точки ни начинали, будут демонстрировать тенденцию к сближению уровня доходов. Поскольку выборка никак не выделяла начальные условия, по­нятно, что для разных стран они были различными. Одни, вероятно, к тому вре­мени уже были довольно богаты, другие — сравнительно бедны. В конце кон­цов, все они оказались богатыми. И раз Баумоль построил свою выборку имен­но таким образом, неудивительно, что первоначально более бедные страны в этой группе, которые в конце концов так или иначе стали богатыми, росли быс­трее, чем страны, которые были богатыми изначально.

Подобное смещение объясняет, в чем Баумоль ошибся (он признал это после разъяснения де Лонга). В целом данная история помогает понять, почему в эко­номических кругах так долго не подвергался сомнению факт выравнивания уровней национального дохода. Экономисты анализировали страны, которые в результате выходили победителями, поскольку именно по этим странам легко было получить надежные данные. (Кроме того, экономисты из богатых стран предпочитают изучать и посещать другие богатые страны.) Историю экономи­ки пишут победители.

Даже выборка Мэддисона сильно пострадала от смещения в сторону побе­дителей, так как в нее вошли только восемь стран, которые Всемирный банк се­годня характеризует как бедные — это менее трети выборки. А ведь бедные страны составляют в мире большинство. Выборка Мэддисона, по которой нуж­но было установить хотя бы приблизительно доход стран в 1820 г., не включает ни одну из африканских стран. Нехватка данных по Африке напрямую связана с бедностью. Чад не содержит многочисленную армию историков-экономис­тов, которые изучают прошлое своей страны. В бедном (и страдающем пого­ловной неграмотностью) Чаде в 1820 г. не было государственного управления статистики, которое выдавало бы необходимые цифры. Если исходить из того, что нынешние бедные страны не могли с тех пор значительно увеличить доход, станет очевидно, что в более полной выборке свидетельств того, как богатые становятся богаче, было бы еще больше.

Даже в сделанном мною анализе тенденций за период с 1960-го по 1999 г. было смещение в сторону победителей. Практически по всем странам, кото­рые в итоге оказываются победителями, есть надежные данные; в то же время по странам, в которых происходили разного рода катастрофы, часто не сущест­вует полноценной статистики. Это легко проверить, изучив классификацию стран по методике Всемирного банка на конец вышеуказанного периода; стра­ны делятся на промышленно развитые (члены Организации экономическо­го сотрудничества и развития) и развивающиеся. В мой анализ тенденций за 1960-1999 гг., показавший, что бедные страны растут медленнее, включались только те сто стран, по которым есть данные за 1960-й и 1999 гг. Только по одной промышленно развитой стране нет полных данных — Германии, по­скольку трудно получить сопоставимые сведения по периодам до и после объ­единения страны. И, напротив, нет полных данных по половине стран, кото­рые Всемирный банк классифицирует как развивающиеся. Следовательно, моя выборка, относящаяся к 1960-1999 гг., была смещена в пользу тех, кто в итоге оказался победителем.

Я уже показал, что в 1960-1999 гг. бедные страны характеризовались тен­денцией к более медленному росту, а богатые страны — к более быстрому. Те­перь, осознавая смещение данных в пользу победителей, я понимаю, что и та­кой вывод недостаточно радикален. Возможно, в странах, которые не попали в выборку — таких, как Мьянмар, Заир (Конго), Либерия, Чад и Гаити, — ситуа­ция была бы еще хуже. При плохих экономических показателях трудно под­держивать надежную работу статистических служб. Например, к 1999 г. ста­тистическая служба Заира развалилась; более ранние данные показывают дол­госрочные отрицательные темпы роста — на 2,4 % в год.

Статистика роста и Банда Четырех

Самый простой способ оценить важность накопления капитала состоит в том, чтобы рассчитать, в какой степени рост выпуска на одного рабочего объ­ясняется ростом капитала на одного рабочего. Вклад роста капитала на одного рабочего в рост выпуска на одного работника равен доле капитала в произво­дстве, умноженной на темпы роста капитала. Как я уже отмечал, доля капитала в производстве равна примерно одной трети, поэтому если объем капитала на одного рабочего растет на 3 %, то вклад капитала в рост составит 1 %. Если рост выпуска на одного работника составит 3 %, мы сможем сказать, что капитал отвечает за треть роста. Рост, который не объясняется накоплением капитала, будет объясняться техническим прогрессом. Вклад трудосберегающего техни­ческого прогресса в рост равен доле труда (единица минус доля капитала), ум­ноженной на темпы технического прогресса. Иначе говоря, если трудосберега­ющий технический прогресс идет со скоростью 3 %, можно сказать, что за счет технического прогресса достигаются 2 процентных пункта из 3 % роста.