Уильям Истерли - В Поисках Роста

Отец Джейд имел диплом юриста, но двадцать лет войны помешали ему за­ниматься своим делом. Он работал на земле и вкладывал свои надежды в детей. Джейд поехала учиться в Сеульский университет. Она закончила обучение, вы­шла замуж и уехала в Японию. Сестра ее сейчас живет в Инхоне, в квартире, где есть «стиральнаямашина, соковыжималка, сушилка, блендер». Мать осталась в Нэхоне.

Но теперь и в старой деревеньке есть все признаки общества потребления. Дороги заасфальтированы, на домах торчат телевизионные антенны и спут­никовые тарелки, бросаются в глаза электрические и телефонные провода. Прав­да, не так привлекательно выглядят многочисленные пластиковые бутылки и банки в кюветах. Фабрика полиуретановой пены дает местным жителям рабо­ту. Молодежь больше не рассуждает о войне и политике, а говорит о спорте, за­граничных путешествиях и одежде. Питание за последние десятилетия настоль­ко улучшилось, что представители нынешнего поколения в среднем на одиннад­цать сантиметров выше, чем их бабушки и дедушки [1].

В предыдущей главе технологическое знание было представлено как сила, создающая ловушки бедности. Но у технологии есть другие особенности, бла­годаря которым она дает надежду тропическим странам — тем, у которых в старые технологии было инвестировано меньше, чем в промышленно развитых странах. По крайней мере, у некоторых тропических стран есть возможность перескочить через несколько технологических ступеней и оказаться прямо на передовом рубеже технического развития. Однако, чтобы воспользоваться та­кими возможностями, необходимы минимальный уровень квалификации, ба­зовая инфраструктура, некоторый предыдущий технологический опыт и бла­гоприятствующая государственная политика.

Шок новизны

Я гляжу на вещи, беспорядочно лежащие на столе в моем рабочем кабинете, и почти все, что я вижу, — предметы, которых еще несколько лет назад не су­ществовало. Самый важный из них — компьютер-лэптоп, на котором я пишу эти строки. Его не было даже в 1985 г., когда я защищал диссертацию. Я тогда с большими сложностями распечатал текст на старинном (по нынешним мер­кам) компьютере-мэйнфрейме. А всего за несколько лет до этого я печатал ре­фераты и курсовые в старших классах и в колледже на механической пишущей машинке. Когда же в 1986 г. во Всемирном банке мне выдали мой первый лэп­топ, у него обнаружилась привычка к похищению невинных компьютерных файлов, которые бесследно исчезали. Как-то мне пришлось набирать один и тот же текст четыре раза.

Сегодня мой лэптоп поправляет мне правописание и грамматику. Он под­соединяется к телефонной линии, так что я могу посылать и получать письма; электронная почта, скоростные модемы и тоновый набор — точнее, техноло­гии, которые делают все это возможным, — не существовали еще несколько лет назад. Я могу также входить в Интернет — еще одна новая технология — и читать тысячи экономических статей и просматривать информационные сай­ты. Значительная часть исследований для этой книги проводилась с помощью Всемирной сети. Я могу найти в Интернете электронные адреса и телефоны других экономистов. Эти адреса и телефоны я храню в электронном органай­зере фирмы Sharp, сейчас уже почти антикварном по сравнению с карманным компьютером, каких тоже несколько лет назад не было.

Кофе, который я пью во время работы, — высококачественный кофе из Star­bucks, еще один продукт, недоступный всего несколько лет назад. Раньше мои запасы хорошего кофе зависели от того, что удавалось приобрести во время редких поездок в Боготу, столицу Колумбии. В крайнем случае приходилось довольствоваться тем ужасом, который предлагали в местном гастрономе. Сейчас Starbucks есть на каждом углу. Дома, чтобы хорошенько взбодриться, я готовлю кофе в дешевой кофеварке-эспрессо.

Мы живем во времена потрясающей технологической революции. Я уже го­ворил, что экономический рост не объясняется только накоплением физичес­кого капитала. В значительной мере рост зависит от других факторов. И одним из таких факторов являются технологии.

Мой компьютерный модем в двадцать два раза быстрее, чем модемы двад­цатилетней давности [1]. Всего с 1991-го по 1999 г. средняя цена одного мега­байта жесткого диска упала с пяти долларов до трех центов [2]. Вычислительная мощь на один вложенный доллар за последние два десятилетия выросла в 10 ООО раз. Зато стоимость пересылки информации по оптоволокну за тот же пе­риод снизилась в тысячу раз. А использование полупроводниковых приборов на единицу ВВП в США выросло с 1980 г. в 3500 раз. В 1981 г. Интернет объеди­нял 213 компьютеров. Теперь их 60 миллионов [3].

И такие потрясающие скачки произошли не только в сфере высоких техно­логий. С 1970-го по 1994 г. удвоились урожаи пшеницы; урожаи кукурузы и риса тоже подскочили — на 70 и 50 % соответственно. Урожаи злаковых куль­тур в Азии продемонстрировали еще более удивительный рост, утроившись за последние сорок лет [4]. Промышленность стала более эффективной. Появи­лись новые технологии вроде системы управления запасами «точно вовремя» и машин с числовым программным управлением. Поразителен прогресс в здра­воохранении. Например, лечение психических расстройств — таких, как ши­зофрения и депрессия, значительно упростилось после открытия новых ле­карств — «Риспердала» и «Прозака», которые принесли облегчение миллио­нам страдальцев.

Перечень можно продолжать. Технический прогресс — это огромная сила, стоящая за экономическим ростом. Ведь он, собственно, и заключается в про­изводстве новых товаров и новых технологий. Однако побочный эффект это­го процесса состоит в уничтожении старых товаров и отрицании старых техно­логий. В предыдущей главе мы рассматривали, как новая технология дополняет существующую, и эти рассуждения, казалось бы, не сулили отсталым странам ничего оптимистичного. Теперь попробуем понять, как новая технология по­рой может заменять старую и таким образом предоставляет шанс отсталым странам или регионам догнать лидеров. Прежде всего давайте восславим удиви­тельную силу технологии, которая позволяет получить больший объем продук­ции при неизменных затратах. Пусть примером нам послужит освещение — тем более что мы в состоянии точно измерить затраты на входе (в британских тепловых единицах) и объем выпуска (в люмен-часах).

История света

Первым известным способом освещения был костер, которому примерно 1,4 миллиона лет [5]. Изобретателем костра был наш не слишком сообрази­тельный предок Homo australopithecus. Каждый, кому приходилось ставить па­латку при свете костра, знает, что огонь поглощает много энергии, но дает не очень много света. Более продвинутые люди палеолита, 42-17 тысяч лет назад, заменили костер на сжигание животного жира в каменных лампах. По меркам палеолита это явилось серьезным прорывом: в качестве источника света жиро­вые лампы с энергетической точки зрения были как минимум в двадцать два раза эффективнее костра.