Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Грабители морей. Парии человечества. Питкернское преступление

Оставалось докончить последние приготовления, удостовериться, не забыто ли что-нибудь, и окончательно установить маршрут.

Однажды после обеда, когда все прочие ушли, за столом остались братья Бьёрны, Пэкингтон и Гуттор с Грундвигом.

Разумеется, беседа шла, как и всегда, о предстоящей экспедиции.

— Итак, — проговорил Пэкингтон, — солнце скроется здесь на целые полгода?

— Любезный Пэкингтон, вы ошибаетесь, — возразил герцог Норландский. — В этой части Гренландии полярная ночь продолжается только три месяца, да и то она озаряется северным сиянием.

— Господа, — объявил янки, — у меня есть идея… Не позволите ли вы мне сообщить ее вам?

— Говорите, пожалуйста. Мы вас слушаем.

— Что касается меня, — начал янки, — то я очутился здесь в такую пору совершенно случайно, потому что главным образом подсказали эту мысль нанятые мною в Исландии проводники. Но вы — другое дело. Вы готовились к экспедиции заранее, вы заранее выработали план. Скажите, пожалуйста, почему вы выбрали именно это время года?

— Очень просто, любезный Пэкингтон: мы хотели вступить в борьбу с суровым климатом в то время, пока мы еще полны сил и не истомлены путешествием. Мы готовились встретить все трудности в самом начале и победить их. Затем, когда мы уже порядком утомимся и измучаемся, солнце вернется, а с ним возвратятся к нам и утраченные силы.

— Боже мой, какое простое и в то же время глубоко верное рассуждение! — вскричал Пэкингтон, искренне пораженный ответом норландца.

— Все прежние путешественники, — продолжал герцог Норландский, — поступали как раз наоборот, и в конце концов что же выходило? Истратив все свои силы, они натыкались на препятствия и погибали, не будучи в состоянии ни превозмочь их, ни вернуться назад. Мы же обеспечили себе и возможность борьбы, и свободное отступление на случай неудачи.

— Если после этого мы не достигнем цели, — воскликнул в восторге Пэкингтон, — то я уж и не знаю, кому удастся ее достичь когда-нибудь!

Несколько минут еще продолжалась беседа на ту же тему, наконец собеседники разошлись по своим каютам и легли спать.

ОДНОВРЕМЕННО С ЭТОЙ БЕСЕЩОЙ, происходившей в кают-компании клипера, на американской яхте велся разговор между двумя эскимосами Пэкингтона.

Густапс и Йорник обсуждали свои злодейские планы.

— Вполне ли надежно устройство твоей машины? — говорил Густапс. — Ты ведь знаешь, что клипер не должен взорваться раньше, чем через десять дней, потому что именно такой срок нужен тебе на уничтожение четырех человек, которых я тебе указал: Грундвига, его товарища и обоих Бьёрнов.

— Это правда, что вы дадите мне двадцать тысяч пиастров за обоих братьев?

— Я дал тебе слово, Йорник.

— Ладно, я их скоро заработаю.

— Затем ты должен сделать так, чтобы остальные норландцы лишились всяких средств для возвращения на родину. Ни один из них не должен вернуться и рассказать о том, что случилось здесь. Если это узнается, вся вина будет приписана мне, и норландцы восстанут, как один человек, под начальством Эрика, чтобы отомстить мне.

Густапс не знал, что против Розольфсе уже предпринята новая экспедиция уцелевшими «Грабителями», которые не сочли нужным посвятить его в эту тайну.

— Не беспокойтесь, господин мой. Я устрою все как следует и в самую надлежащую пору.

— Вот я и спрашиваю тебя, уверен ли ты в успехе?

— Уверен, как в том, что я существую в данную минуту. Видите ли, я устроил фитиль, время горения которого рассчитано в точности. Конец его приведен в кают-компанию яхты. Через две недели яхта взлетит на воздух, а с ней и клипер, который стоит бок о бок.

— А разве не может случиться, что яхта взлетит, а клипер уцелеет?

— Разве вы не помните, что мы уговорили этого дурака Пэкингтона взять с собой десять тысяч килограммов пороха? Тут есть чем взорвать даже целых пять кораблей!

— Твоя правда, Йорник. Взрыв будет ужасный. Можно вполне надеяться, что наши враги погибнут до единого, после чего мы уедем в санях на южный берег, где и будем ждать корабля, который должен за нами прийти. И тогда Йорник будет богат и не вернется на землю своих предков, а станет жить с белыми людьми, есть ростбиф, пить водку, курить глиняную трубку.

Читатель, вероятно, уже понял, что из двух злодеев только Йорник был настоящим эскимосом. Он действительно служил однажды проводником в одной экспедиции, предпринятой компанией молодых англичан с целью поохотиться на белых медведей. Компания осталась очень довольна его услугами и привезла его с собой в Лондон, где он имел большой успех в качестве первого эскимоса, появившегося в Европе. С ним одно время много носились, заставляли его есть сырых, неощипанных кур и тому подобное. Но все на свете надоедает, надоел публике и эскимос. Между тем он успел привыкнуть к европейскому комфорту и полюбил денежки. Тщетно показывался он на подмостках цирков и балаганов в качестве «куроеда великого курфюрста Прусского» — на него перестали смотреть. Бедному эскимосу грозила в Европе голодная смерть. Наконец над ним сжалился капитан одного корабля и отвез его в Исландию. Там его отыскал таинственный незнакомец, которого мы пока знаем лишь под именем Густапса, и нанял его для своих целей. Дикарь, почувствовавший жажду денег, ради них всегда бывает готов на все…

В эту ночь Йорник, докончив устройство своего фитиля, вернулся в каюту, где он помещался со своим товарищем. Густапс крепко спал. Тогда у эскимоса явилась мысль: а что, если враги Густапса богаче его и заплатят Йорнику за смерть Густапса гораздо дороже, чем тот обещал заплатить за убийство их?

Эта мысль быстрее молнии промелькнула в голове дикаря, но он успел ей поддаться. Взяв пистолет, он подкрался к спящему товарищу и прицелился ему в затылок.

Но Густапс никогда спокойно не спал; он постоянно бредил разными ужасами. Так и в этот раз его посетили тревожные сны; он стал метаться и кричать:

— Измена!.. Не смейте!.. Горе тому, кто меня тронет!..

Йорник подумал, что это дух-покровитель предупреждает Густапса о грозящей ему опасности. Дикарь испугался, бросил в сторону пистолет и встал на колени, громко крича:

— Простите!.. Простите!.. Это злой дух меня смутил!.. Никогда больше не буду!.. С этой минуты я буду вам верен, как собака!..

При первых же словах эскимоса Густапс проснулся и понял все.

— А, господин Йорник, — сказал он, — вы хотели продаться тому, кто дороже заплатит? Подойди ближе, — прибавил он повелительно.

Эскимос подошел.

Густапс прицелился в него из своего пистолета.