Юрий Жуков - Из боя в бой. Письма с фронта идеологической борьбы

План, составленный американским миллионером Барухом и усиленно навязывавшийся ООН в те годы госдепартаментом США, имел целью закрепить за США монополию на производство ядер- ного оружия.

Сейчас, когда выходит в свет эта книга, все ограничения показа аморальных и непристойных сцен в американском кинематографе, как и в западноевропейском, по сути дела полностью сняты. Когда я побывал в Голливуде в 1969 году, мутный поток порнографии буквально заливал экраны.

В этом фильме, поставленном в 1943 году режиссером Грегори Ратовым, рассказывалась в сущности безобидная история о том, как американский режиссер, приехав в СССР, влюбился в красивую трактористку, женился на ней и увез ее п Америку. Но даже такой фильм строгие американские церберы запретили продавать: их пугало само название фильма — «Песнь о России».

Эти деятели долгие годы не могли получить работу по специальности. Только в конце 60–х годов некоторым из них начали давать работу украдкой — они выступали под псевдонимами. И лишь в 1970 году одному из них, Дальтону Трумбо, уже в возрасте шестидесяти шести лет удалось поставить по своему роману, написанному еще до второй мировой войны, антивоенный фильм «Джонни взял свою винтовку». Этот фильм буквально потряс тех, кто его увидел па Каннском фестивале весной 1971 года. Подробнее об этом фильме я расскажу дальше.

По данным статистики ЮНЕСКО, в 1969 году в Соединенных Штатах было продано всего лишь один миллиард триста миллионов билетов в кино.

Впрочем, и Антониони не прочь загадывать зрителю ребусы. Критик еженедельника «Нувель литтерэр» Шарансоль справедливо отмечал, что его фильмы оставляют самое широкое поле для интерпретации помыслов и действий героев, причем каждый может истолковать их по–своему; только один вывод будет общим и бесспорным: каждый человек безмерно одинок. Шарансоль писал, что «Ночь», например, можно было бы истолковать десятью различными способами, следуя философской установке Пиранделло в пьесе «У каждого своя правда». Да и сам Антониони, когда на собрании франко–итальянского культурного кружка в Париже его засыпали просьбами уточнить характеристики героев этого фильма, сказал, что он хочет последовать примеру Пиранделло, который в таких случаях отвечал: «Не знаю, ведь я только автор». Его переспросили: «Но что вы, как автор, хотели сказать?» Антониони снова уклонился от ответа, начав долгий рассказ о том, как он вел съемки, какое значение имеет мимика актеров, качество освещения и т. д. (газета «Комба», 20 апреля 1961 года).

К сожалению, это предположение не подтвердилось. В своем творчестве Феллини в последующие годы уходил все дальше от реализма.

Когда фильм уже был готов, Феллини так объяснил засекреченность всех съемок в беседе с корреспондентом «Юманите–диманш», опубликованной 30 мая 1963 года: «В начале съемок я пережил затруднительное положение. Мое молчание тогда рассматривалось как рекламная затея. Но правда заключалась в том, что мне нечего было сказать… Мне было очень необходимо быть в одиночестве для работы над этим фильмом, так как в какой‑то мере я находился в том же положении, что и мой главный герой. Как и он, я в начале съемок не очень хорошо знал, какой фильм у меня в голове. Как и он, я был в положении режиссера, который вынужден начать съемки просто потому, что декорации уже сооружают, актеры наняты и т. д. Моему герою не хватало храбрости признаться своему продюсеру, что он забыл, какой фильм собирается поставить. Поэтому он продолжал съемки, смутно надеясь, что на помощь ему придет какое‑нибудь событие. Если бы я не действовал точно так же, я никогда не поставил бы этого фильма. Не раз меня подмывало пойти в кабинет моего продюсера и сказать ему, что мы — жертвы недоразумения, какого‑то розыгрыша, что я не в состоянии продолжать съемки, и попросить его прекратить работу. Чтобы не сделать этого, ,я приказал директору картины нанять актеров, техников и построить декорации…»

По этому поводу нью–йоркский корреспондент английской газеты «Сан» писал 13 декабря 1966 года: «Когда он (Джонсон) совершает поездки, ои делает это украдкой, не объявляя о них».

Летом 1971 года на моем рабочем столе в редакции «Правды» вдруг зазвонил телефон: «Говорит Йонас Мекас, вы меня помните?..» Мекас приехал наконец в СССР, установил контакты с нашими кинематографистами, побывал у себя на родине в Литве, повидался с матерью. В Нью–Йорк он вернулся, окрыленный новыми творческими замыслами.

В январе 1970 года «Кинодневник» Мекаса был показан на фестивале в Нью–Йорке, и критика дала ему высокую оценку.

Его великолеппо играет популярнейший актер Антони Куин (это его шестьдесят восьмой фильм!).

В этой роли снялась Анна Маньяни.

Его роль прекрасно играет известный западногерманский артист Крюгер.

Эту роль играет итальянская кинозвезда Вирна Лизи.

В начале 1972 года на экраны Америки и Европы вышел новый фильм Кубрика «Заводной апельсин», озадачивший и огорошивший тех, кто до сих пор с симпатией относился к его творчеству, памятуя о поставленных им смелых и бесспорно прогрессивных кинокартинах «Дорогой славы», «Доктор Стрэнджлав» и других. На сей раз он поставил фантастический философский фильм, в котором пытается доказать, будто страсть к насилию является врожденным качеством людей и что пытаться обуздать ее — опасно и вредно. Главный герой фильма Алекс, хулиган, насильник и убийца, попадает в тюрьму, откуда его направляют в «трансформационный центр», где ему вводят в кровь некий специальный наркотик, вызывающий у него отвращение к насилию. И что же? Выйдя на свободу, он превращается в беспомощный «заводной апельсин», послушный всем и каждому, и становится несчастным человеком — в мире, видите ли, без насилия прожить невозможно. Поставленный в натуралистической манере, изобилующий сценами самого отвратительного и гнусного насилия, новый фильм Кубрика имеет в США, Англии и Франции крупный кассовый успех. «Каждого человека привлекает насилие, — сказал по этому поводу Кубрик. — В нашем интересе к насилию отражается тот факт, что где‑то на уровне подсознания мы мало чем отличаемся от наших примитивных предков…»

Постановщик фильма «Любовь» англичанин Кен Рассел с тех пор успел смастерить еще два скандальных фильма: «Музыкальные любовники», в котором он издевательски оболгал Петра Ильича Чайковского, и «Дьяволы», в котором он столь же виртуозно оболгал французских гугенотов; история борьбы жителей одного города за сохранение своих свобод была использована им как предлог для навязчивой демонстрации… сексуальной одержимости возглавлявшего эту борьбу аббата Грандье и монашенок. Я видел этот фильм в Париже в ноябре 1971 года и диву давался — до какого морального маразма может дойти иной кинорежиссер и до какой степени унижения он может довести киноактеров. Здесь жертвой произвола Кена Рассела стали выдающиеся артисты Оливер Рид, играющий роль аббата Грандье, и Ванесса Редгрэйв, выступающая в роли одержимой настоятельницы женского монастыря.