Петр Болотников - Последний круг

«Заботливый был Григорий Исаевич, — рассказывает Попов. — Раньше мы тренировались по утрам натощак. А он стал готовить овсяный отвар. Встанет затемно, отварит овсяные зерна, процедит, сам по стаканам разольет, остудит. Очень полезная штука. Сам на рынок за творогом для нас ходил. Хозяйничал на кухне. К парной бане и массажу нас приучил».

Об этом знаменитом овсяном отваре, о всевозможных соках и вырезках, о строжайшем режиме сна, о бане, прогулках в лесу я наслышался предостаточно. Кое-кто воспринимает это как причуды старика. А вот точка зрения серьезная. «Во время подготовки Владимира Куца к Олимпиаде в Мельбурне, — говорит Гавриил Витальевич Коробков, возглавлявший тогда сборную страны, приехал я к Никифорову. Обстановка какая-то странная, под ногами цыплята желтенькие крутятся. «Это, — говорят мне, — Исаич для Куца цыплят разводит. У Володи с кислотностью неважно, я цыплята парные очень ему полезны». Казалось бы, мелочь, пустяк. Но Никифоров пустяков при подготовке спортсмена не признавал. Я вспомнил об этом случае, — продолжает Коробков, — совсем недавно, когда прочитал статью американского тренера Каунсилмена о его работе с пловцом Марком Спитцем. У Спитца был соперник, который готовился точно так же, как и он. Все у них совпадало — и тренировочные, нагрузки, и интенсивность занятий, все. Но тот парень поигрывал в картишки. Вроде пустяк. А в итоге это пустенькое увлечение украло у спортсмена те крупицы нервной энергии, которых ему не хватило, чтобы обыграть Спитца. И Никифоров, тщательно выверив все, клал на весы подготовки и парных цыплят, и отвар, и удобную постель. В конечном итоге эти граммы слагались в весомые золотые медали».

От Ивана Исаевича Никифорова, младшего брата тренера, я узнал, что Григорий Исаевич долгие годы дружил с профессором Алексеем Николаевичем Крестовниковым, признанным основоположником физиологии спорта, одним из создателей первого комплекса ГТО. Под влиянием Крестовникова у Никифорова сложились вполне определенные взгляды на сущность спортивной тренировки, как процесса направленного совершенствования организма не только с помощью системы физических упражнений, но и других факторов воздействия — питания, массажа, психологического фона. В конце концов тренировка — это лишь одна сторона влияния на организм, а Никифоров видел в спортсмене прежде всего человека, находящегося под воздействием мощного потока импульсов, поступающих от окружающей его среды. Спокойно и умело направлял он этот поток в нужное русло, усиливал положительное влияние и ограничивал отрицательное.

Еще студентом Никифоров крепко дружил с Алексеем Максуновым, самым первым советским стайером европейского уровня. На спартакиаде 1928 года Максунов обыграл всемирно известного финна Вольмари Исо-Холло, завоевавшего позднее звание олимпийского чемпиона. Работая вместе с Максуновым, Никифоров приобрел первые навыки практической тренировки стайера, а надо сказать, что Максунов, пользовавшийся тогда финской методикой, был сметливым и смелым парнем. Этот творческий подход к признанным системам остался у Никифорова на всю жизнь. Ни один из его учеников не тренировался так, как остальные товарищи по команде. У каждого свой маневр — и в тренировке, и на соревнованиях. Может быть, именно эта непохожесть тренировочных схем и затруднила потом восприятие методов Никифорова как единой системы.

Перед войной Никифоров подготовил группу стайеров молодых стайеров из числа студентов-лестгафтовцев. Они только-только начали выходить на всесоюзную арену, обещая стать бегунам высшего класса. Но наступил грозный 41-й, и из четырехсот добровольцев института физкультуры были созданы партизанские отряды, которые долгие месяцы действовали в Псковской области. Эдуард Оквецинский, Владимир Себейкин, Владимир Подьяков — те, с кем Никифоров связывал надежды, погибли в боях. Да и самому Григорию Исаевичу было не до рекордов в те времена. В первые дни войны он вступил в дивизию народного ополчения Октябрьского района Ленинграда. Провел все 900 блокадных дней в героическом городе.

Позднее, значительно позднее, Никифоров вырастил плеяду выдающихся бегунов, которую возглавили Куц, Болотников, Попов. Кто знает: не будь войны, может, стали бы великими бегунами Оквецинский или Себейкин? Быть может, именно они оказались бы конкурентами знаменитого шведа Гундера Хэгга, который расправлялся с мировыми рекордами в 1942 году?

В послевоенные годы все сильнейшие бегуны мира тренировались по интервальному бегу немца Гершлера. Это монотонная тренировка, которая рассматривалась лишь как сумма километров, а не как комплексное воздействие на организм, давала преимущество самым старательным и пунктуальным. Гершлер был неоспоримым авторитетом. Интервальный метод считался вершиной тренерской мысли. Один знаменитый бегун сказал тогда: «Меня побьет тот, кто будет тренироваться больше, чем я. А больше, чей я, тренироваться невозможно». Но Куц тренировался гораздо меньше своего именитого соперника. И все-таки побеждал его.

Этого не могли объяснить и говорили об очередном «русском чуде», исключении из правил. Но потом пришли Иван Филин и Сергей Попов, которых до появления Бикилы Абебе называли величайшими марафонцами всех времен. Стало неудобно говорить о феномене-одиночке. Позднее «австралийский маг» Перси Черутти, подготовивший олимпийского чемпиона Герберта Эллиота, скажет: «Мы учились у Никифорова и Куца». Еще позднее эти слова повторит Рон Кларк.

Никифоров создал систему тренировки, качественно отличную от интервальной. Сейчас ее называют вариативной. Смысл ее заключается в повышении общей выносливости спортсмена с помощью многолетних длительных пробежек в относительно невысоком темпе, а на этом фоне — к повышению скоростных кондиций, которые достигаются многократными пробежками в высоком темпе на ограниченных отрезках. Черутти и Лидьярд развили и усовершенствовали систему Никифорова, и сейчас все сильнейшие бегуны мира пользуются в своей тренировке различными вариантами этой системы, хотя сам Никифоров в последние годы постепенно отходил от дел. Мало того, его идеи широко используются для развития выносливости во многих видах спорта, а также в оздоровительных целях, не связанных со спортивными рекордами.

Сказанное вот так, в одном абзаце, это выглядит вполне ясным и простым. Но потребовалось десять лет, чтобы из тумана к хаоса тренировочных планов, бесчисленных методических статей, рекордов, поражений, диссертаций вырисовывались контуры системы. Даже Артур Лидьярд, человек, склонный к регулярной публикации своих идей и соображений, тренер, которому страшно повезло в том, что рядом с ним всегда был такой блестящий и серьезный журналист, как Гарт Гилмор, делающий работу своего кумира достоянием читателей, даже этот умница Артур Лидьярд только после издания своих нашумевших книг «Бег к вершинам мастерства» и «Бег ради жизни» осознал свою работу как цепь в системе, основанной Никифоровым и продолженной Черутти.