Владимир Новиков - В союзе писателей не состоял (Писатель Владимир Высоцкий)

Такова модель духовного идеала, воплощенного во всем строе литературного творчества Владимира Высоцкого. Ясно, что в соответствии с общими принципами его поэтики идеал этот надо искать не только в отдельных "красивых" строчках, не в монологических признаниях или афоризмах, а прежде всего "между строк", в пересечении мотивов, мыслей, сюжетов, в сложном соотношении всех стихов и песен друг с другом и с целым художественным миром.

И все-таки попробуем подытожить все сказанное выше на этот счет на примере одного конкретного текста - "Песни про белого слона" (1972), произведения не самого популярного, почти не исполнявшегося Высоцким (сохранилась лишь одна фонограмма), но зато совсем еще не "заслушанного", не заезженного повторением и цитированием. В сказочно-игровой фабуле этой песни заложена непростая сюжетная метафора, требующая активной "дешифровки". Итак:

Жили-были в Индии с самой старины

Дикие огромные серые слоны

Слоны слонялись в джунглях без маршрута

Один из них был белый почему-то.

Добрым глазом, тихим нравом отличался он

И умом, и мастью благородной,

Средь своих собратьев серых белый слон

Был, конечно, белою вороной.

Вроде бы обычный для "животного" цикла Высоцкого мотив - индивидуум, выбивающийся из общего ряда. "Белых ворон" мы встречаем в самых разных обличьях: это и тот единственный волк, что вырвался за красные флажки, и Жираф, вопреки традициям влюбившийся в Антилопу, и Иноходец... Но во всех этих случаях сам автор остается "за кадром", не участвуя в действии, а в большей или меньшей степени отождествляя себя с аллегорическими персонажами, переоплощаясь в близких его сердцу строптивцев ("Охота на волков" и "Бег иноходца" недаром строятся от первого лица). А тут довольно редкий случай, когда две "белые вороны", две независимых личности - сам автор и его персонаж - сведены судьбою:

И владыка Индии - были времена

Мне из уважения подарил слона.

"Зачем мне слон?" - спросил я иноверца,

А он сказал: "В слоне большое сердце..."

Слон мне сделал реверанс, а я ему - поклон,

Речь моя была незлой и тихой,

Потому что этот самый - белый слон

Был к тому же белою слонихой.

На "владыку Индии" не отвлекаемся - идем к сути. Речь о дружбе. А может быть, и о любви: в таком случае слона можно считать слонихой. Важно, говоря словами совсем другой песни, что "нас было двое". С контакта двух людей, диалога двух личностей начинается зарождение общих ценностей, выработка всечеловеческого идеала. Могут ли хотя бы два человека понять друг друга? Кажется, могут:

Я прекрасно выглядел, сидя на слоне,

Ездил я по Индии - сказочной стране,

Ах, где мы только вместе не скитались!

И в тесноте отлично уживались.

И бывало, шли мы петь под чей-нибудь балкон,

Дамы так и прыгали из спален...

Надо вам сказать, что этот белый слон

Был необычайно музыкален.

Но идиллическая ситуация в мире Высоцкого не может длиться долго. Гармоничные отношения неизбежно прерываются:

Карту мира видели вы наверняка

Знаете, что в Индии тоже есть река,

Мой слон и я питались соком манго,

И как-то потерялись в дебрях Ганга.

Что же это - разлука, разрыв? А может быть, измена?

Я метался по реке, забыв еду и сон,

Безвозвратно потерял здоровье...

А потом сказали мне: "Твой белый слон

Встретил стадо белое слоновье..."

Что же это за стадо такое, что ради него слон оставил своего хозяина и развеселую жизнь вдвоем? Вспомним: сначала наш белый слон входил в состав серого стада, где был чужаком. По сравнению с этой вынужденной жизнью в "коллективе" его союз с рассказчиком был несравненно свободнее и плодотворнее. Но так уж устроен человек, что лучшее для него - враг хорошего, что он продолжает искать добра, как говорится, "от добра". Белый слон узнал, что он не один такой, что существует, оказывается, "белое стадо", объединенное не по стадному, а по какому-то более высокому принципу, что возможна высшая связь свободных личностей, "белых ворон", вырвавшихся из "серых" стад. И вот эту возможность наш аллегорический слон предпочел дружбе с рассказчиком. Ну а что же тот? Ведь он вроде бы вправе считать бегство своего друга предательством. Но рассказчик уходит в сторону:

Долго был в обиде я, только - вот те на!

Мне владыка Индии вновь прислал слона:

В виде украшения для трости

Белый слон, но из слоновой кости.

Не сочтите за слишком вольную аналогию, но этот костяной "двойник" до некоторой степени эквивалентен портрету возлюбленной - традиционному лирическому символу ("Расстались мы, но твой портрет..." у Лермонтова, "Твое лицо в его простой оправе..." у Блока). В игровом сюжете проступает мотив нешуточной боли: привязался ведь герой-рассказчик к своему слону, и "украшение для трости" его не утешает. Он пытается уйти в иронию, совсем некстати припоминая тех пресловутых слоников на комоде, которые долгое время были для советской пропаганды символом мещанства:

...Говорят, что семь слонов иметь - хороший тон,

На шкафу, - как средство от напастей...

И после этого отвлекающего маневра - резкий смысловой переход, выход на полную монологическую серьезность:

Пусть гуляет лучше в белом стаде белый слон

Пусть он лучше не приносит счастья!

Здесь, по сути, развернута вся иерархия нравственных ценностей Высоцкого. На низшей ступени -"серое" стадо, коллектив, объединенный по принципу несвободы (его возможные "расшифровки": завод, армия, блатная "малина", семья без любви друг к друту, государство). Личность, вырывающаяся "за флажки", способная к "побегу на рывок", к тому, чтобы быть "тем, который не стрелял", - такая личность стоит уже на ступень выше. Еще выше - союз двоих: будь то чета влюбленных друг в друга кораблей или автомобилей, поддерживающие друг друга на скале альпинисты, боевое содружество летчиков ("Взлетят наши души, как два самолета..."), даже - под смеховым знаком - пара собутыльников, нацелившаяся на выезд в Израиль.

Но есть еще и "белое стадо" - высшее единство людей. Сообщество, где каждый - личность, где ни одна индивидуальность не попирает другую, а наоборот - помогает ей раскрыться в полной мере. Это, конечно, только мечта, только идеал, соответствовать которому "на все сто" не могли ни многократно воспетый Высоцким дружеский круг, ни так много значивший в его жизни Театр на Таганке, ни даже многомиллионная аудитория слушателей поэта. Но все эти подлинные, нефальшивые единства несли в себе черты того самого мечтательно-сказочного идеала. Так что ощущение "белого слона в белом стаде" Высоцкому все-таки было знакомо. Потому он смог его почувствовать и там, где сам "не бывал, не воевал, не плавал, не сидел" - в героической обреченности солдат-штрафников, в мужестве "черных бушлатов", в непоказной солидарности сибирских старателей или моряков. Высоцкий всегда один и всегда со всеми. Это самая большая удача, которая возможна в жизни.