Итоги Итоги - Итоги № 45 (2012)

— Это была ситуация абсолютного конфуза. Первое лицо государства что-то обещает, а наутро его слова дезавуируют. Но, понимаете, Борис Николаевич плохо разбирался в деталях экономики. Он сказал, а потом к нему полетели Дубинин, Кириенко и Чубайс, попытались объяснить, почему решение неизбежно и должно быть принято.

— Ваше вхождение в кабинет Примакова опять подразумевалось автоматически?

— Нет, Евгений Максимович рассматривал разные кандидатуры. Я полагал, что меня вряд ли оставят. Но так получилось, что Кириенко и Дубинина, премьера и главу ЦБ, отправили в отставку сразу, во власти из действующих экономических фигур я остался один, а работы в переходный период было невпроворот. Примаков продолжал поиски, звал Александра Жукова. Тот отказался, не захотев становиться моим сменщиком. Большого количества добровольцев не наблюдалось. Минфин не самое сладкое место. Особенно в то время. В итоге Евгений Максимович решил ничего не менять, позволив мне самому разбираться в возникшей после августа ситуации.

— Александр Шохин рассказывал, что не пошел к Примакову на пост вице-премьера из-за того, что с ним не согласовали вашу кандидатуру.

— Думаю, это одна из удобных форм для объяснений своего отказа. Александр Николаевич — опытный аппаратчик, он стремился усилить позиции в правительстве и взять контроль над Минфином и казной. Но мы ведь давно друг друга знаем, и Шохин отдавал себе отчет, что я никогда не стану техническим исполнителем... Впрочем, это касается не только наших личных взаимоотношений, настоящий министр финансов не может быть зависимой фигурой от промежуточных звеньев и подчиняется напрямую лишь первому лицу в правительстве или стране.

— Все обернулось бумерангом весной 99-го, когда вас назначили вице-премьером в кабинете Степашина, выдернув при этом кресло главы Минфина и усадив в него Касьянова…

— Там было все предельно прозрачно. При очередной смене правительства я не собирался покидать министерство в силу множества незавершенных дел и подготовки бюджета. Мне позвонил Степашин и сказал: так и так, формируется новый кабинет, предлагаю тебе пост вице-премьера. Я ответил: прекрасно, но с сохранением за мной Минфина. Сергей Вадимович подтвердил, что условия принимаются. Наша договоренность стала достоянием гласности, и вдруг через пару дней решение меняется: я могу быть первым вице-премьером, но без министерства. Конечно, в такой ситуации мне пришлось отказаться.

— Потом вы два срока опять заседали депутатом-одномандатником в Госдуме, пока в 2005-м Костин не позвал вас в ВТБ24. А вскоре и новый кризис грянул…

— Прививки 98-го года хватило ровно на десять лет, все это время в мозгу представителей российской элиты — не только экономической, но и политической — жило понимание, что надо откладывать на черный день, что нельзя допускать слишком больших расходных обязательств, ведущих к дефициту бюджета, что пренебрежение законами макроэкономики чревато. Потом урок стал забываться, и расходы государства вновь чрезмерно возросли. Тут и тряхнуло по второму кругу…

Что же касается моего ухода из парламента, тут вот какая штука. Я привык в жизни все делать по максимуму. Вне зависимости от занятия — работа ли это, спорт, путешествия или рыбалка. Все должно быть правильно подготовлено и настроено на лучший результат. В какой-то момент я понял бессмысленность дальнейшего пребывания в депутатском кресле. Влияние Думы на структурные преобразования в стране последовательно снижалось, а значит, нахождение в здании на Охотном Ряду теряло всякий смысл. Там не осталось настоящего дела. Я давно думал о банковском секторе, и уход в эту сферу выглядел вполне естественно, да и предложение Костина показалось мне очень интересным.

— Как оно прозвучало?

— Мы давно знакомы, не раз обсуждали переход Андрея Леонидовича из ВЭБа в ВТБ. Я участвовал в подготовке в Думе закона о передаче ЦБ росзагранбанков в ведение ВТБ, это было важное решение. А потом совпали два события. Первое: ВТБ принял решение о создании розничного банка, поскольку его доля на рынке кредитования населения составляла менее процента. И второе: летом 2004-го завалился Гута-банк, Игнатьев попросил Костина за миллион рублей выкупить его у акционеров, а ЦБ предоставил ВТБ трехлетний депозит в размере семисот миллионов долларов, чтобы заткнуть дыру в балансе «Гуты». В результате Костин и предложил мне возглавить ВТБ24. Понимая специфику назначения, я попросил его получить согласие президента страны. Добро было дано, и я перешел в банк, предварительно сдав депутатский мандат.

— Ваша жизнь сильно поменялась с приходом в ВТБ24?

— И да, и нет. Сейчас стало полегче, а в первые три года жизнь была очень напряженная, почти как в Минфине или в самом начале в Госдуме. Стартап всегда протекает непросто. Я сразу коллег предупреждал: нам надо за два года построить банк, потом будет кризис. То, что он случится, для меня было совершенно ясно, вопрос стоял лишь в сроках. Судьба отвела нам три года — с лета 2005-го по осень 2008-го, и мы успели запустить основные механизмы, хотя до сих пор отлаживаем многие процессы. Тем не менее базу заложили: команда, позиции на рынке, продукты, услуги, инфраструктура… Первую пятилетнюю стратегию мы выполнили за четыре года с точки зрения объемов и результата. Ставилась задача открыть пятьсот — опять это число! — отделений ВТБ24 по стране, взять десять процентов рынка кредитования и выйти на второе место среди ритейловых банков вслед за «Сбером». Мы справились. Кризис нам даже помог. Говорю об этом совершенно откровенно. Когда ситуация качнулась, физические и юридические лица стали массово переходить из других банков к нам. В отличие от многих мы не прекращали кредитование, у нас ни в одном месяце не было оттока вкладов.

— Значит, кризисы вам в радость?

— Надо уметь их правильно использовать. Даже кризис среднего возраста.

— Вам и это удалось?

— Я его не заметил. Не до того было.

— А финансовый рынок когда опять начнет колбасить, по-вашему?

— Знаете, кризиса в масштабах 1998 или 2008 годов не будет. Мы часто спорим с коллегами на эту тему. Убежден, что, скажем, распада еврозоны не произойдет. Это исторически невозможно. Не могу поверить, что лидеры Старого Света сделают такую глупость. Они будут защищать единую валюту. По сути, это важный этап интеграции Евросоюза, и откат назад способен привести к катастрофическим последствиям. На это никто не пойдет. Все остальное не кризис, не обвал, а медленный процесс снижения темпов роста мировой экономики, усугубления проблем в отдельных отраслях промышленности. Это печально, но не трагично. Вялотекущая стагнация.