Юрий Рубцов - Мехлис. Тень вождя
- Название:Мехлис. Тень вождя
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече
- Год:2011
- ISBN:978-5-9533-5781-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Юрий Рубцов - Мехлис. Тень вождя краткое содержание
Книга посвящена деятельности одного из ближайших и многолетних сподвижников Сталина — Льва Мехлиса, бывшего подлинным alter ego — вторым «я» вождя.
На се страницах читатель встретится со Сталиным и Молотовым. Ворошиловым и Берией, Жуковым и Тимошенко, Горьким и Фадеевым, десятками других знаменитых и рядовых персонажей советской истории 20–50-х годов XX века. Действие происходит то в кремлевском кабинете вождя, то на поле боя где-то под Керчью; картина пленума ЦК ВКП(б) сменяется сценой бессудного расстрела генералов осенью 1941 года; трагедия народа, сполна хватившего лиха войны и голода, соседствует с роскошью, которую позволяла себе советская знать.
Был ли Мехлис воплощением зла или просто олицетворял свое противоречивое время? На эти вопросы отвечает книга доктора исторических наук Юрия Рубцова, созданная на основе архивных документов, которые еще недавно находились на секретном хранении.
Мехлис. Тень вождя - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Всевластие и роскошный образ жизни местной элиты, процветавшее взяточничество и кумовство настолько возмущали население, что за несколько дней на прием к Емельянову записалось до 2 тысяч человек, было зарегистрировано почти 1 тысяча письменных жалоб.
Здесь-то местные руководители, охотно выносившие постановления о наказании виновных в приписках нескольких десятков гектаров пахоты или разбазаривании сотни-другой литров топлива, почувствовали опасность уже для себя и забили тревогу. Партийная элита пустила в ход откровенную демагогию: первый секретарь ЦК КП(б) Азербайджана М.-Д. А. Багиров прислал телеграмму Сталину с жалобой на то, что ревизоры «дискредитируют» руководство республики.
Судя по всему, Мир-Джафар Аббасович подозревал, что ревизия — это результат кремлевских интриг со стороны тех, кто хотел бы его «подсидеть». Заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС в 70–80-е годы К. Н. Брутенц, работавший в 1948 году в Бакинском горкоме, вспоминал о слухах такого рода, а также о том, что московская комиссия накопила достаточно фактов, «способных поставить нашего первого в затруднительное положение».
Но Багирову удалось скомпрометировать Емельянова. Тот поехал на несколько дней в Кисловодск «проветриться», думая, что там будет вне досягаемости первого секретаря ЦК компартии Азербайджана. Но у Мир-Джафара, бывшего в 20–30-х годах председателем Азербайджанского ГПУ и наркомом внутренних дел, в органах безопасности везде были дружки. Они и сфабриковали порочащие Емельянова фотографии, которые были направлены Сталину. «И комиссия вместе с ее выводами почила в бозе». [191] Брутенц К. Н. Тридцать лет на Старой площади. М., 1998. С. 82.
В 1956 году Багиров, объявленный сообщником Берии, по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР будет расстрелян. Но тогда, в 48-м, азербайджанские руководители нашли в Москве полную поддержку. Решением Политбюро ЦК ВКП(б) была создана специальная комиссия во главе с Маленковым. В принятых 30 июля и 26 августа 1948 года по итогам ее работы постановлениях ЦК партии указывалось на нарушение «большевистского принципа подбора кадров», в результате чего в аппарате МГК СССР «оказалась группа работников, в политическом и деловом отношении непригодных для работы в госконтроле», «извращение понятия независимости контролеров в работе», зазнайство, отрыв от местных партийных и советских органов. Непосредственных участников ревизии в Азербайджане, в первую очередь заместителя министра Емельянова, ЦК обвинил в тенденциозности, преднамеренном недоверии к руководителям республики, применении «политически вредных» методов. Емельянов постановлением Совмина СССР был снят с должности (ему вообще запретили впредь работать в органах госконтроля), от обязанностей заместителя министра был также освобожден М. И. Старостин.
Попало и Мехлису: ему инкриминировали неправильное реагирование на сигналы азербайджанских руководителей, введение в заблуждение ЦК ВКП(б). Выступая перед подчиненными с изложением решений ЦК, он вынужден был каяться в ошибках, «допущенных мною лично, как министром». Своего бывшего заместителя и других участников ревизии в Азербайджане он обвинил в игнорировании ЦК компартии республики, зазнайстве, склонности к «арапистым», умозрительным обвинениям, тенденциозности и даже в связях с «сомнительными женщинами». «По удалению из МГК СССР неподходящих для контрольной работы мы провели явно недостаточную работу», — закончил он угрожающе. [192] РГАСПИ, ф. 386, оп. 2, д. 7, л. 40.
И все это под рефрен заклинаний о необходимости развивать в ведомстве критику, а ревизии и проверки проводить «в духе партийности, принципиальности и правдивости», о том, что «интересы государства для контролерского состава превыше всего». Прискорбно, что министр демонстрировал «двойной» стандарт в понимании этих категорий.
Впрочем, здесь он следовал высшему руководству страны. Ведь за обвинениями в адрес государственных контролеррв, будто они взяли на себя несвойственную функцию по проверке партработников и партийных органов, крылось недовольство совсем иным — тем, что контролеры, пусть и невольно, привлекли общественное внимание к алчности и самому настоящему моральному разложению партийно-советско-хозяйственной верхушки Азербайджана. А это создавало прецедент, опасный для политической элиты всей страны.
За решениями ЦК ВКП(б) в полном соответствии с многолетней политической традицией последовали Документы советской власти — постановление Совета Министров СССР «Об уточнении прав Министерства Государственного контроля СССР и его представителей на местах» (26 августа 1948 года) и соответствующий указ Президиума Верховного Совета СССР. Права госконтролеров, закрепленные за ними с момента образования наркомата в 1940 году, существенно урезались. Отныне все результаты ревизий и проверок должны были предварительно докладываться в правительство. Отстранение от должности и привлечение виновных к судебной ответственности, ранее входившие в компетенцию министра госконтроля, могли теперь производиться только с разрешения СМ СССР, а на наложение дисциплинарных взысканий требовалось согласие одного из членов Бюро (заместителей председателя) Совета Министров. Было также запрещено производить ревизии министерств, главных управлений и комитетов при правительствах СССР и союзных республик, а также исполкомов областных, краевых советов в целом, допускалось ревизовать деятельность лишь их структурных подразделений. [193] ГАРФ, ф. 8300, on. 1, д. 212, л. 7–8.
Удар по самолюбию Мехлиса был, безусловно, болезненным. Но отреагировал он на решение высших инстанций беспрекословно и без промедления. Уже 2 августа коллегия МГК СССР заслушала его доклад о сути постановлений ЦК ВКП(б) (в августе, особенно во второй его половине, коллегия министерства проходила буквально через день). 3 августа с той же повесткой дня прошел партийнохозяйственный актив министерства. 23–27 августа в Москве состоялось совещание с министрами госконтроля союзных республик. В первую декаду сентября совещания состоялись на местах — непосредственно в министерствах госконтроля всех союзных республик.
Были основательно почищены кадры. С июля 1948 по январь 1949 года отчислили из центрального аппарата 47 человек, из состава МГК союзных республик — 99 человек.
Обращает на себя внимание противоречивость ряда требований Мехлиса к своим подчиненным. Так, самым категоричным образом он запретил включать в акты ревизий фамилии должностных лиц вышестоящих организаций, деятельность которых при этом прямо не проверялась. Официально это обосновывалось необходимостью уберечь руководящие кадры от «шельмования». На практике же проверки и ревизии выливались в таком случае в поиски пресловутых стрелочников — низовых работников, которые, как показала та же государственная ревизия в Азербайджане, сплошь и рядом были вынуждены идти на нарушения закона по требованиям «сверху». Надо ли доказывать, что при соблюдении контролерским составом этого требования «пар уходил в свисток»: искусственно загоняя проверки и ревизии в своеобразное прокрустово ложе, обрубая по формальным соображениям преступные нити, соединявшие нарушителей закона на проверяемом объекте с их сообщниками и покровителями, дозорные объективно не могли вскрыть подлинных масштабов злоупотреблений и хищений, не докапывались до их корней, не имели возможности добиться устранения их причин.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: