Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6391 ( № 44 2012)

ИМ СНИТСЯ РУСЬ[?]

Им снится Русь в берёзовом гробу,

повязанная ситцевым платочком[?]

Вот так - бумажным крашеным цветочком

они почтили смирную рабу.

Мерещится: взвалив себе на горб,

нетрезво спотыкаясь в день Успенья,

влачат бомжи угрюмый красный гроб

в места последнего упокоенья.

С набором цифр на измождённом лбу,

когда-то молодая и влюблённая,

им видится покойница в гробу,

заклятая, проклятьем заклеймённая.

Мнят: место ей под земляным бугром,

с крестом Христа, распавшимся убого[?]

Но дрогнет твердь.

Вздохнёт вселенский гром -

и мир узреет гневный образ Бога.

Под вопль: "Спасайтесь!", топот: "Караул!"

средь криков и отчаянных метаний

мир выставит армейский караул

к надгробью их бессмысленных мечтаний.

Сойдёт звезда и неба свод закроет.

Разбудит сердце молния-гроза.

И Русь, очнувшись, медленно откроет

прекрасные усталые глаза.

Свет и знак

"ЛГ"-МЕМОРИАЛ

Екатерина ДУБРО,

(1947-2008)

Екатерина Дубро писала стихи, повести, рассказы и "рассказочки", будучи прикованной к постели. Её герои - люди любящие, нежные, умеющие побороть невзгоды. Мемориальная доска, посвящённая писательнице, недавно была открыта в Юрге, где жила эта светлая и мужественная женщина.

ВЬЮГА

А вьюга на дороге

Заламывает руки,

Как будто бы в тревоге,

Как будто бы в испуге.

Швыряет в стёкла синие

Отчаянье своё.

Какие ж это сильные

Печали у неё?

март, 1967

* * *

Ты думаешь, я счастлива?

Нисколько.

Ты думаешь, мне радостно?

Ничуть.

Зачем пытаться склеивать

осколки?

Кого хотим мы этим обмануть?

Не стоит, согласись.

Не стоит, право:

Не верю вкусу разогретых блюд,

Пусть даже их с изысканной

приправой

На стол в посуде тонкой

подают.

октябрь, 1967

* * *

В каком-то давнем сне

Обречься жизнью всей

Тебе, моей весне -

И осени моей.

А ты тоской сносим

На том же вираже, -

Все 10 долгих зим

И 10 лет уже.

Какие тут слова,

Коль тишины обвал?!

Но - снова я права:

"Тебя никто не звал".

Нелепой правоты

Нелепо торжество.

И возраст той беды

Не 10 лет, а 100.

февраль, 1973

* * *

Судеб пути и перепутья. Но

Един Закон - и здесь, и выше:

Рассветно всякое окно,

Дойти до Солнца всем, кто вышел,

И встречи неслучайны: так -

Таятся в каждой, как спасибо,

Ответы судьбам, свет и знак

Всего во всём и каждом, ибо -

Удел один.

1987

* * *

Плеч не сгорбила б кладь

Да не выстыл бы Дом,

Ключевая б звенела вода!

Я пришла вспоминать,

Что увижу потом

И зачем возвращалась сюда.

А хранят мой святец

Не заслон-городьба,

Не молитвы за тридцать монет -

Только Мать и Отец,

Только Жизнь и Судьба.

Только Нежности Свет

В Тишине.

1996

* * *

Живу: выстраиваю дом.

Пишу: окошки прорубаю.

И нежность крышей в доме том,

Как небо, голубая.

Вот печь кладу из бед своих,

Полы повыстелю из горя.

Что может быть прочнее их

В защите и опоре?

Вот потаённы и тихи,

И мне на помощь в зимы оны, -

Там возведут мои стихи -

Укромных лестничек наклоны.

На чердаке, но не впотьмах,

В кладовках, и немало,

Мерцают тайной сказки - ах! -

И всё, о чём узнала.

А из терпенья, для зверья,

С водицей звонкое корыто

Вблизи от дома врою я[?]

Входите, странники: открыто.

май, 1997

«Вселенную мне жалко»

Алексей ЕРМИЛОВ,

тележурналист

ВОРОНА

Сложивши крылья за спиной,

Идёт ворона чуть вразвалку.

Конечно, в важности такой

Она перегибает палку.

Ей быть бы проще и скромней,

Пока холодный ветер дует,

Как этот серый воробей, -

Он ни на что не претендует,

Как эта мокрая земля

Смиренно зиму ожидает

И, наконец, как этот я,

Который знай себе шагает.

23 ОКТЯБРЯ 1941 ГОДА

Затягиваем чемоданы.

Тревогу объявляет радио.

Папа встаёт с дивана.

Болен. Последняя стадия.

В баночку кровью харкает.

Как же теперь сберечь его?

Последний поезд из Харькова

Уходит сегодня вечером.

Мать пеленает сестрёнку.

Хлеб по карманам рассован.

Сдвинут мольберт в сторонку,

(Сюжет - недорисован).

Папин приятель, художник,

К вагонам проводит нас.

Тревога - а не тревожно.

Не до того сейчас.

Мечусь-тычусь по комнате,

Из тумбочки всё повытаскивал.

"Ну как же вы все не помните,

Где акварельные краски?"

За дверь выносят поклажу.

"Вспомнил!" Прыжок к балкону.

"Лёшка, вернись сейчас же!"

А на меня с наклоном,

Вспарывая нашу Рымарскую,

Рёвом глуша и треском,

Бомбардировщик ринулся,

Чёрным крестом надвинулся,

В память врезаясь резко.

ПОКА МЫ ЗДЕСЬ

Уж в чём, а в этом будь уверен -

Над всеми властвует закон:

Со дня рожденья к высшей мере

Любой из нас приговорён.

И дело только лишь в отсрочке -

Кому лет сто, кому лет пять,

Но всё равно поодиночке

Предписано поумирать.

Живёшь - как будто так и надо

В круговерченье дней, ночей,

И вдруг - разящая команда:

"Подъём, на выход! Без вещей".

[?]Каким же, извините, лохом

В раскладе этом надо быть,

Чтоб каждым шагом, каждым вздохом,

Пока мы здесь, не дорожить.

Не жить детально и подробно,

Закутавшись в земной уют,

А убивать себе подобных,

Которые и так умрут.

Потомки навсегда исправят

Несправедливый приговор,

И эволюции в укор

Они амнистию объявят.

БОЛЬНИЧНЫЙ КОРИДОР

Больничный коридор - такая ось,

Вокруг которой вертится больница.

Мне по нему пошляться довелось,

И с вами, не дай бог, оно случится.

Больничный коридор - он как ручей,

Где разные событья расплескались.