Итоги Итоги - Итоги № 48 (2012)

— Хороший пример импотентности фантастов: мы НЕ предвидели этого! Нам казалось, что интернационализация советской ментальности зашла достаточно далеко и национализм потерял актуальность — как религиозность или, скажем, монархизм. Нам казалось, что национализм стал экзотикой, элитарным достоянием немногих, а огромные массы народа — безусловно, сами зараженные бациллой национализма! — приняли интернационализм как нечто вполне естественное, «приличное» и навсегда. Возникновение мира, «где нет ни эллина, ни иудея», представлялось нам попросту неизбежным. Это было заблуждение. Реванш национализма начался еще при Советах, но тогда его худо-бедно, но сдерживала тоталитарная власть — во имя главного своего принципа: «Один вождь, один народ, одна идея». Я запомнил одного гэбэшника. Он говорил (обрабатываемому диссиденту): «Ну чего вы добиваетесь? Против кого воюете? Да эта власть — единственная ваша защита. Если бы не мы, вас бы на портянки порвали наши патриоты, русские наши националисты. Вы на нас молиться должны...» Мне показалось тогда, что следователь преувеличивает, а сегодня я вижу: он знал, что говорил.

— Может ли вообще писатель изменить мир? Или, может, только в отдельно взятой стране вроде нашей (у нас ведь особое отношение к печатному слову)? Может ли наука (образование) сделать людей счастливее? А литература — только не в том смысле, что человек так зачитается, что перепутает книгу и реальность и станет счастливым идиотом?

— Я уже говорил здесь об этом. Литература не способна изменить мир. Хорошая литература в лучшем случае укрепляет уже созревшее мировоззрение, а в самом лучшем — редко, раз в жизни — помогает построить новое. И, разумеется, литература способна сделать человека счастливым — не надолго, не каждого, не часто, но способна. Это — специфическое счастье, ни на какое другое не похожее и ни с каким другим не сравнимое, — счастье чистого духа. Музыка тоже на это способна. И беседа с умным человеком.

— Впервые я прочитала «Хищные вещи века», когда училась в старших классах школы. В магазинах были пустые полки, и я помню свою иронию по поводу романа: мне, школьнице, тогда казалось, что если в магазинах всего будет в избытке, то не будет бедных, все будут счастливы, а жизнь станет справедливой. Сегодня в магазинах есть все, но люди не стали более счастливыми. Вы тогда все это предвидели?

— О Мире Потребления мы знали из книг, из редких фильмов, из рассказов знакомых. Это было знание далекое от совершенного, но его было достаточно, чтобы, поработав воображением, построить мир ХВВ. Вообще-то повесть эта нарочито полемична. Авторы стремятся объяснить дуракам и невеждам, что на самом деле цена тому материальному изобилию, на достижение которого так беззаветно нацеливают нас партия и правительство, — цена этому обилию — дерьмо. Можно погрузить общество в жратву, шмотки и развлечения (чтобы «каждому было по его потребностям») и при этом не сделать мир ни богаче, ни счастливее, ни вообще лучше. Мы смоделировали этот мир и были уверены, что сотворили крутую антиутопию. И только пяток лет спустя (спасибо умным читателям) мы поняли, что это не антиутопия, это — самый, наверное, вероятный из мыслимых вариантов будущего. И из этих мыслимых — самый, по сути, терпимый. Этот мир исполнен скверны, населен жалкими людишками, склонен к «самоэвтаназии», убог духом, но там реализован принцип «каждому — свое» (прекрасный принцип, замаранный, к сожалению, нацистами), человек этого мира свободен выбирать, он может выбрать «слег», а может выбрать творчество, знание, стремление к переменам. Этот мир содержит творческий потенциал, он способен изменяться, он перспективен.

— То есть да здравствует общество потребления?

— Нет. Но — «слава богу, что мир наш повернул в направлении Общества Потребления, а не к Оруэлловскому «1984».

За миллиард лет до конца света

— Ваше образование математика помогает вам в предвидении будущего? Вам что-то удалось предугадать?

— По-моему, ничего существенного. Знатоки творчества АБС оперируют внушительными списками «предсказаний», «предвидений» и успешных прогнозов, но меня эти списки не убеждают. Будущее дано нам разве что в сфере эмоций — конкретности непредсказуемы. Мы написали про БВИ (Большой Всепланетный Информаторий). Пяток лет спустя появился Интернет. Это тоже, среди всего прочего, «большой», безусловно, «всепланетный» и, конечно, «информаторий». Но рядом с ним наш, спрогнозированный, БВИ смотрится как арифмометр «Феликс» рядом с ноутбуком LENOVO . Какова цена такому «предвидению»? Конкретности непредсказуемы — и никакое «образование математика» тут не поможет.

— Вы продвинутый пользователь?

— Типичный юзер-чайник. Но знаю Турбо-Паскаль и умею программировать.

— А в игры любите играть?

— Было время, тратил на это несуразно много времени. «Панцер-генерал», «Цивилизация» Сида Мейера. Впрочем, сейчас это прошло. Совсем.

— С космонавтами дружили?

— Я довольно близко знаком с Георгием Михайловичем Гречко. Мы не раз с ним встречались в неофициальной обстановке и с удовольствием трепались о литературе и о филателии. Пару раз он даже (инкогнито) посетил заседания нашего семинара молодых писателей-фантастов.

— По вашим книгам снят уже десяток фильмов. Что вам самому кажется наиболее удачной экранизацией?

— Если речь идет именно об ЭКРАНИЗАЦИИ (не путать с «авторским фильмом» типа «Сталкера»!), то это, безусловно, «Обитаемый остров» Бондарчука. Точный выверенный сценарий, отлично переданная атмосфера чужого мира, на редкость удачный герой, вообще удачный актерский состав, — первая серия получилась на «отлично». Вторая, правда, несколько подкачала, но общее впечатление от фильма все равно получилось хорошее. Ничего лучше у нас еще не было.

— У меня впечатление — практически от всех этих фильмов — какой-то безнадеги и мрака. А у вас? Вы согласны с режиссерскими трактовками?

— Если говорить об «авторском кино», я бы выделил, конечно, «Сталкера» Тарковского в первую очередь. «Безнадеги и мрака» там предостаточно, но ведь «про то и кино». Фильм мощный, совершенно самобытный, никакого отношения к «Пикнику», да и сами авторы повести имеют отношение к фильму только как авторы сценария. Вся «идеология» фильма — достояние режиссера, и говорить о согласии или несогласии сценаристов с выбранной трактовкой некорректно.

— Вы лично знали Тарковского?

— Неоднократно общались по поводу сценария «Сталкера». Тарковский был гений. Но общаться было невероятно трудно. Может быть, потому, что он был гений. Может быть, потому, что он мыслил «звучащими образами», а не словами. А может быть, просто потому, что переводить «звучащие образы» воображения в текст на кириллице вообще невероятно трудно. Мы сделали 9 вариантов сценария, прежде чем он сказал, наконец: все; это то, что мне нужно. В этот момент от нашей повести «Пикник на обочине», которая так в свое время заинтересовала режиссера, не осталось НИЧЕГО.