Газета Завтра Газета - Газета Завтра 415 (46 2001)

Я уезжал из Кореи, зарядившись верой и силой. Страна утренней свежести, действительно, вселила бодрость, энергию. Молодые, сильные и красивые корейцы внушили уверенность в торжество добра над злом, в справедливость, в силу человека. На горе Мехян, в туристической гостинице, есть наверху вращающийся, как на Останкинской башне, зал. Мы сидели там до утра, я видел панораму горного корейского утра, когда лучи Солнца озаряют вершины, потом золотые и багряные, охваченные осенью таежные склоны, потом ущелья с серебряными ручьями и водопадами. Мы пели хором русские и корейские песни, читали стихи, братались. Корейцы с видимым удовольствием выговаривали русские слова, а я — корейские незнакомые фразы. Я подумал, что корейцы и вправду дети Солнца и гор. Я желал всем сердцем, чтоб они были счастливы, чтоб были счастливы все народы, все честные люди. Молился, чтоб Солнце взошло и над Россией, верил, что и мы тоже его дети.

[guestbook _new_gstb]

1

2u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 40"; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

41

zavtra@zavtra.ru 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

Начиная с 63-го, ноябрьского номера "Дня литературы" в газете "Завтра" одновременно с выходом нашего литературного издания будут публиковаться на полосе "День литературы" лучшие материалы этого номера. На этот раз вы прочитаете слово о Достоевском первого лауреата Международной премии имени великого писателя Валентина Распутина, яркий рассказ одного из молодых лидеров русской прозы Александра Трапезникова, фрагмент из беседы Владимира Бондаренко с классиком нашей драматургии Виктором Розовым и пророческий духовный стих из глубин нашей православной литературы. Полностью беседу с Розовым, а также цикл духовных стихов вы прочитаете в только что вышедшем ноябрьском номере "Дня литературы". Кроме этого вы прочитаете рассказы и очерки Владимира Личутина, Юрия Кувалдина, Михаила Ворфоломеева (посмертная публикация), поэму "Лариса" Владимира Ленцова, полемические статьи Льва Игошева, Ильи Кириллова, Николая Переяслова, полемику о христианском календаре и истинной дате начала третьего тысячелетия. Материалы по истории старообрядчества в России, острую пародию Евгения Нефедова на свежевыпеченные стихи Андрея Вознесенского. Информбюро посвящено текущей жизни Союза писателей России.

Подписаться на "День литературы" можно во всех отделениях связи по объединенному каталогу "Газеты и журналы России". Индекс 26260. Нами заключен договор с Роспечатью, поэтому требуйте газету во всех киосках Роспечати, во всех городах России. В Москве спрашивайте газету у распространителей "Завтра" и в редакции газеты, а также в книжных лавках Союза писателей России, журнала "Москва" (на старом Арбате), Литературного института (на Тверском бульваре), ЦДЛ. Наши тел.(095) 246-00-54 и 245-96-26.

Электронная версия: zavtra.ru

e-mail: denlit@cityline.ru

Главный редактор "Дня литературы" — Владимир Бондаренко.

1

2u="u605.54.spylog.com";d=document;nv=navigator;na=nv.appName;p=0;j="N"; d.cookie="b=b";c=0;bv=Math.round(parseFloat(nv.appVersion)*100); if (d.cookie) c=1;n=(na.substring(0,2)=="Mi")?0:1;rn=Math.random(); z="p="+p+"&rn="+rn+"[?]if (self!=top) {fr=1;} else {fr=0;} sl="1.0"; pl="";sl="1.1";j = (navigator.javaEnabled()?"Y":"N"); sl="1.2";s=screen;px=(n==0)?s.colorDepth:s.pixelDepth; z+="&wh="+s.width+'x'+s.height+"[?] sl="1.3" y="";y+=" "; y+="

"; y+=" 42"; d.write(y); if(!n) { d.write(" "+"!--"); } //--

43

zavtra@zavtra.ru 5

[cmsInclude /cms/Template/8e51w63o]

У нас невольно, от постоянного общения с ними, создаются зримые и монументальные образы самых великих художников в литературе: Пушкин, блистающий талантами, как рыцарскими доспехами, по духу и образу жизни истинно рыцарь, высоко поднявший значение и честь литературы, защищавший честь России и свою личную честь; Гоголь — как нахохлившаяся вещая птица, слетевшая на многострадальную нашу землю из неведомых высот; Толстой — точно корневище огромного дуба, глубоко в землю запустившего корявые и мускулистые лапы корней и вбирающего все начала жизни и все учения мира... Толстой, сиротствующий без креста на своем могильном холме... И Достоевский со скрещенными на коленях руками и мученическим лицом, с пристально устремленными вперед глазами, как на известном портрете Перова, и в глубокой думе, выдающей огромную работу ума и души. Толстой — произведение природное, былинное, похожее на мифологического Пана, при всей своей могучести так и оставшееся незавершенным; Достоевский — произведение духовное, не корневое, а плодное и по мысли, по характеру работы совершенное. Его глубины — это немеренность человеческой души, безудержные страсти его героев сравнимы с горячим выплеском лавы из запущенных и обремененных грехом пластов, до них чудом достает смиренный и пронзительный луч любви и вызывает извержение, после которого должны последовать или гибель от непереносимой боли, или преображение. У Достоевского лицо духовника, озабоченного устройством душевных глубин, все, о чем он говорит, он говорит доверительно, наклоняясь к вашему уху, порой сбиваясь, торопясь, потому что желающих подойти к нему много, но не сбиваясь с доверительности, договаривая до конца. Вот это-то собеседование, требовавшее полного внимания, и признавалось не умеющими слушать за "болезненное впечатление". В храме другой язык, чем на улице. К чтению Достоевского приходится готовить душу, как к исповеди, иначе ничего не поймешь.

Достоевский — пророк, Достоевский — поразивший мир своим буйным и выверенным психологизмом художник. Все это неоспоримо. Конечно, пророк, многое предугадавший и многое сказавший навечно. В сущности, все у него, за исключением двух-трех политических статей в "Дневнике", сказано навечно, и чиновника, поступающего на государственную службу, следовало бы подвергать экзамену, читал ли он Достоевского и что он взял у Достоевского. Но для нас как-то не столь уж важно, что он пророк, для нас пророк — далекое, поднебесное понятие, до которого не дотянуться, а так не хочется отпускать от себя Федора Михайловича и лишиться его близости и доверительности. Его пророчество объясняется тем, что он был умным и внимательным смотрителем русской жизни и как исповедник знал, где в человеке искать человека. У него десятки откровений, которые превосходят человеческий ум, даже самый проницательный, и которые, кажется, не могут быть земного происхождения, но озарение знает, в каком сосуде блеснуть.

Самое важное, быть может, для нас сегодня — припомнить, что из своей вечности Федор Михайлович говорит о народе, из которого он вышел, о литературе, которой он служил, о жизни, которую наблюдал.