Елена Коровина - Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Увы, оказалось, это так. Ответ пришел 11 декабря. Леонарди (надо же, какой знаковый псевдоним, ну прямо Леонардо!) предложил встретиться в следующую среду, 17 декабря. То есть он даже не сомневался, что спокойно выедет из Парижа и минует сначала французскую, а потом и итальянскую границу. Да он был нахал! Или умалишенный.

Но «в среду после полудня, — вспоминал потом антиквар Джери, — в моем кабинете появился молодой сухощавый человек с небольшими черными усиками, довольно скромно одетый. Он заявил, что. хочет 500 тысяч лир за картину». Для страстного патриота, рвущегося вернуть картину на родину, это была солидная оплата «патриотизма». Антиквар пообещал заплатить, но предложил показать картину своему другу Джованни Поджо, который в то время был директором всемирно известной и авторитетной галереи Уффици, где хранились главные живописные сокровища Итальянской Республики.

Леонарди не возражал и на следующий день встретил Джери и Поджи в своем крошечном номере под крышей бедного отеля «Триполи». Заперев дверь на ключ, он полез под кровать и вытащил почти разваливающийся деревянный дорожный сундучок. Открыл, предъявив гостям кучу всякой рухляди и грязных вещей, а потом выдвинул двойное дно. Там лежало нечто завернутое в потертую красную тряпку. Леонарди сбросил ее и развернул «нечто». У гостей голова пошла кругом — в грязной тряпице обнаружилась «Джоконда», жалостно улыбающаяся и словно умоляющая: «Спасите меня!»

Первым пришел в себя директор Поджо. «Чтобы подтвердить подлинность картины, нужно изучить ее в музее. Там есть и соответствующее оборудование, и условия». Леонарди не возражал. Он снова завернул «Джоконду» в красную тряпицу и пошел вместе с гостями в галерею Уффици. На лестнице отеля консьержка подозрительно глянула на поклажу: «Что это вы несете?» Леонарди ответил чистую правду: «Картину в галерею Уффици. Вот этот господин, ее директор, согласился взглянуть!» И троица беспрепятственно пошла дальше.

«Да ему везет невероятно! — ужаснулся антиквар. — Он спокойно украл картину и, наверное, столь же бесхитростно вынес ее, отвечая на вопросы встречных людей в Лувре. Вот поразительное простодушие. Такого никто не заподозрит…»

В галерее же Поджи осмотрел картину со всей возможной тщательностью. «Специфические трещины, расплывчатые пятна на тыльной стороне правой руки, потертости вокруг рта, отметины на задней стороне справа, оставшиеся от тополиной доски. Сомнений не было, — написал Джери, — „Мона Лиза“ нашлась, это творение великого Леонардо да Винчи».

Решено было, что Леонарди заберет картину до завтра, а антиквар за это время соберет деньги. Завтра же сделку и завершат. Чего тянуть?..

Но назавтра, когда Леонарди уже собирал свои нехитрые пожитки, дабы отбыть обратно в Париж, как только антиквар принесет деньги, на пороге номера отеля возникла флорентийская полиция. «Джоконду» забрали как улику. При этом Леонарди не оказал ни малейшего сопротивления.

В полиции он охотно рассказал, что зовут его Винченцо Перуджа. Ему 32 года, и уже с детских лет он страдает оттого, что лучшие живописные шедевры его родины растащены по всему миру. Поэтому, когда он, бедный итальянский слесарь-стекольщик, отправился на заработки в Париж и увидел там «Джоконду» в Лувре, не смог устоять. Зашел и взял с собой. Хотел вот передать Италии. За вознаграждение, конечно, но его почему-то схватили. Видно, здесь нет истинных патриотов! И Перуджа тяжело вздохнул.

Но начальник полиции Флоренции на жалобные вздохи не повелся. «Не ври! — рявкнул он. — Так-таки зашел и взял?» — «Ну, не сразу, конечно, — согласился Перуджа. — В Париже я работал в фирме, которая ставила особо прочные стекла. Я ведь хороший стекольщик. Начальство даже сочло меня лучшим и послало в Лувр. Там как раз решили спрятать все шедевры под стекло. Ну я и поставил стекла, на „Джоконду“ в том числе. Потом выяснилось, что посетители жалуются — стекла бликуют, не дают рассмотреть картины. И в Лувре решили снять стекла. Ну, опять позвали меня. Я и снял. А уж в третий раз я пришел сам — поболтать с приятелями-декораторами. Меня же там все знали. Никому и в голову не пришло, что я заберу с собой „Джоконду“».

Вот такая обычная история безалаберности и простодушия. Забрал и унес. Потом почти три года спокойно жил в Париже, а мировой шедевр лежал под кроватью, обернутый красной тряпочкой. И сколько бы лежал еще?! Хорошо, что подоспел счастливый случай — антиквар Джери опубликовал в газетах свое объявление, а вор картины прочел его. А то так бы и валялась несчастная «Мона Лиза» под кроватью.

4 июля 1914 года парижский суд начал рассмотрение дела о краже «Джоконды». Невероятно, но Винченцо Перуджу осудили всего на год и пятнадцать дней. К тому же защитники подали апелляцию. Срок сократили до семи месяцев. Ну а поскольку оказалось, что их Перуджа уже отсидел, его вообще выпустили. Он уехал в свой итальянский город Дюименцу, женился там, потом вернулся в Париж. Открыл лакокрасочную фабрику и умер в середине 1920-х годов. Никому и ни о чем никогда не рассказывал. Соседи даже и не подозревали, что их тихий месье Перуджа — вор, похитивший самый дорогой шедевр мира.

«Джоконда» тоже вернулась в Париж. Снова обосновалась в Квадратном салоне Лувра. Только вот со времен ее возвращения поползли упорные слухи, что теперь в Лувре — копия. Настоящую же картину, украв, Перуджа продал кому-то из тайных коллекционеров. А может, он и крал ее по уже имеющемуся договору? Иначе не может быть так много недосказанного, непонятного в этой странной истории. И все простодушное поведение Перуджи — всего лишь маска. И даже то, что он решил продать картину по объявлению в газете, вообще из ряда вон. Ведь объявление могло быть инспирировано полицией, в Италии Перуджу могла ждать засада, но он упорно тащился во Флоренцию со своей патриотической сказкой. «Да ему просто надо было, чтобы картина наконец-то всплыла! — говорили скептики. — Ведь она была тщательнейшей подделкой. Ну а ее находка прекращала поиски реальной картины Леонардо, той, что теперь осела в чьей-то частной коллекции!»

«А правда ли вообще, что именно этот недалекий и необразованный Перуджа украл картину? — сомневались другие. — Ведь если он работал в Лувре и его там знали, почему ни один сотрудник Лувра не вспомнил, что это он был там в день кражи? А ведь Перуджа рассказал на суде, что целый час трепался с приятелями-декораторами, так почему же ни один из них не вспомнил, что говорил с ним? Но если итальянца там не было, значит, кражу совершил кто-то другой. А Перуджа потом просто навешал всем лапшу на уши!»

«И почему вор получил такой смехотворный срок?! — возмущались третьи. — Ясно, в деле замешаны могущественные силы, которые не хотели давать ход делу „Джоконды“, зато хотели отблагодарить этого Перуджу. Откуда у него, нищего стекольщика, взялись потом деньги на лакокрасочную фабрику чуть не в центре Парижа?!»