Джаред Кейд - Агата Кристи. 11 дней отсутствия

В феврале 1962 года, до конца зимы, Юдифь и Грэм поехали в Багдад, где Грэм должен был сфотографировать большой набор артефактов, добытых Максом при раскопках. Макс добился выделения необходимых для Грэма средств в казначействе колледжа. Юдифь сопровождала своего мужа на средства, выделенные Агатой. Грэм вспоминал, что Агата хотела, чтобы они с Юдифью почувствовали «красоту и романтизм пустыни», словно через них она снова хотела вернуться к ранним дням своей жизни с Максом, «когда она была так счастлива и любима».

Они остановились в одном из домов в Багдаде, приобретенном в 1948 году Британской археологической школой. Грэм целыми днями пропадал в Департаменте по делам древностей Ирака, фотографируя экспонаты фондов. Юдифь проводила время в беседах с местными археологами и осматривала городские достопримечательности в компании иракцев, разделявших ее любовь к искусству. Супругов настолько потрясла красота Среднего Востока, что им даже нравилось почти первобытное существование в лагерях археологов в пустыне, включая и Мосул, где самый поразительный вид на живописные красоты, от которых буквально перехватывало дыхание, открывался с сиденья прилепившейся к склону холма уборной, в которой было три стены и не было двери.

Когда Грэм перед отъездом в Багдад заглянул в квартиру на Мэллоуванз Свэн-Коурт в Лондоне, им с Юдифью неожиданно представился случай убедиться в том, насколько серьезны отношения между Максом и Барбарой. Макс тайно встречался там с Барбарой, но тут допустил ошибку, позабыв о том, что просил Грэма заглянуть туда перед отъездом и получить последние инструкции по фотографированию нимрудских экспонатов. Юдифь и Грэм были уверены, что Агате известно об этой связи, но они никогда не упоминали при ней о месте встреч любовников, ибо знали, насколько сильно пугает ее перспектива еще одного развода.

Однако вскоре пришло время еще одного напоминания Агате о прошлом, от которого никто не мог ее защитить. Арчи, самая большая любовь в ее жизни, скончался 20 декабря 1962 года. Ему было семьдесят три года, и те самые проблемы, из-за которых ему когда-то пришлось прервать свою карьеру пилота, привели в последние годы к астме и тяжелым бронхиальным осложнениям. Арчи не был религиозным человеком, а потому в своем завещании указал, что похороны должны проходить без цветов, панихиды и заупокойной службы.

Очередной удар Агата получила, когда до нее с запозданием дошло известие о том, что дом в Торке, в котором прошли ее детские годы, предназначен под снос ввиду расширения границ города. Она немедленно предприняла все возможные действия, но было слишком поздно, и спасти Эшфилд не удалось. Юдифь вспоминает, как безутешно рыдала Агата, узнав о том, что дом снесли. Эшфилд значил для нее больше, нежели просто воспоминания о детстве: там она принимала ухаживания Арчи, там родилась Розалинд. Знай Агата о том, что Макс предаст ее, она бы никогда не поддалась на уговоры и не согласилась продать Эшфилд несколько лет назад.

К этому времени Агата была уже самым продаваемым в мире автором, пишущим на английском языке. Потенциальные биографы постоянно докучали ей с просьбами о помощи в исследовании ее жизни и творчества. Ее отказы были категоричными и непреклонными — ее пугала сама мысль о том, что историю ее исчезновения могут снова вытащить на публику после стольких лет кажущегося забвения. Это и побудило ее закончить последние главы автобиографии в октябре 1965 года, она подозревала, что немалое число ее биографий будет написано после ее смерти, а поэтому хотела дать людям возможность прочесть ее собственный посмертный отчет о жизни. Свои мемуары она закончила словами о том, что в свои семьдесят пять лет она хочет поблагодарить Бога за свою хорошую жизнь и за всю любовь, которая была ей суждена.

Весь 1966 год Агата читала и перечитывала свои мемуары. Она отвергала все предложения об их прижизненном опубликовании, реакция публики ее не интересовала, поскольку она была больше чем уверена, что люди захотят узнать, почему она не упомянула историю своего исчезновения. Общий объем книги был более пятисот страниц, однако все послевоенные годы были втиснуты в тридцать с небольшим страниц. Смерть Арчи она обошла многозначительным молчанием. По каким-то причинам в мемуарах не было даже и намека на непорядочное поведение Макса в качестве супруга. Вместо этого основное внимание Агата сконцентрировала на воспоминаниях о приятных минутах, связанных с премьерным показом пьесы «Свидетель обвинения», и археологических открытиях, сделанным ею вместе с Максом. Ее всегда интересовала и привлекала история, и ей было приятно сознавать, что и она внесла свой посильный вклад в ее понимание. Несмотря на указанные опущения, чтение этой автобиографии доставляет большое удовольствие; она как бы свидетельствует об огромных радостях, дарованных Агате жизнью.

Опубликование в 1966 году книги Макса «Нимруд и то, что от него осталось», явившейся результатом работы, которой он посвятил всю жизнь, сделало его одним из ведущих авторитетов в этой области. Гордость Агаты за своего прославившегося супруга омрачалась знанием о его неверности, но она утешала себя тем фактом, что сердечный приступ средней тяжести, случившийся с Максом пять лет назад, все-таки не разлучил их. Она все в большей степени полагалась на него, когда необходимо было защитить ее личную жизнь от чересчур рьяных журналистов и почитателей, а в этих делах он всегда обеспечивал ей крепкую и надежную поддержку. Приятели Макса вспоминают о его явном преувеличении собственных достижений в области археологии, однако большинство относилось к нему с уважением и даже с благоговением.

Наименее назойливыми Агата считала тех своих почитателей, которые в письмах просили автограф; те, кто просил фотографию, получали твердый отказ. Она по-прежнему сожалела о прошедшей юности. В своих мемуарах она описывает несколько случаев, имевших место в последние годы, когда ей представлялась возможность встретиться с неназванным кавалером из ее прошлого. Этим кавалером был Эймиас Бостон. Она знала, что он помнит ее милой юной девушкой на пикнике под лунным светом в Энстиз-Кау, и страшно переживала, не желая показывать, как прошедшие годы изменили ее, — вот потому она и отказывалась встречаться с ним.

По мере того как Агата становилась старше, ее детективы выражали все больше ее личных вкусов и мнений. Отчасти это объясняется тем, что сюжеты ее произведений стали уже не столь сжатыми и четкими, а надиктовывание на магнитофон делало стиль повествования более многословным и расплывчатым. Ее мнения по таким разнообразным темам, как сантехника в сортире, удобные кресла для пожилых, бельевые ткани и возможность отведать настоящий маффин, можно найти на страницах ее вышедшего в 1965 году романа «Отель "Бертрам"». В то же время ее взгляды на то, как одевается молодежь, более ясно выражены в романе «Третья девушка», изданном в 1966 году. Агата считала, что молодые девушки буквально из кожи вон лезут, чтобы выглядеть грязными и непривлекательными, а вот к мужчинам 1960-х годов она относилась более благосклонно, потому что они привлекали ее сходством с «портретами Ван-Дейка, с которых смотрели мужчины с вьющимися волосами, одетые в бархат и шелка». Ее более поздние произведения намного более информативны для изучения взглядов их много пожившего создателя.