Чарльз А. Капхен - Закат Америки. Уже скоро

Аграрное общество уделяло значительное внимание отслеживанию хода времени и сезонных изменений, что также способствовало развитию организованной религии. Решения относительно того, когда сажать, орошать, собирать урожай, были жизненно важными для аграрных сообществ, а потому укрепляли осознание этими обществами прошлого и будущего и представление о времени и способах его измерения. Наступление «пустого, однородного времени» порождало психическую потребность в беседе с предками и концепцию загробной жизни — организованная же религия вполне могла утолить эту потребность. [443] См. Benedict Anderson, «Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism» (New York: Verso, 1991). То, что духовенство обычно следило за сменой времен года, объявляло о рождении новой луны и выполняло другие «хронографические» действия, укрепляло веру аграрного общества.

Иудейское Пятикнижие во многих отношениях — историческая хроника перехода от кочевого общества к аграрному. Иудеи поначалу были кочевым племенем, разрывавшимся между поклонением анимистическому золотому тельцу и монотеистическим учением Моисея. Оседлый образ жизни на израильских землях привел к возникновению жречества, чему способствовали также практика обязательных общественных взносов, институт царя-воина и развитие религиозного учения и культа. Светские и религиозные власти совместно создавали иудейскую государственность. Иудаизм обеспечивал нерушимые социальные связи, которые приобрели особую значимость после того, как «колена Израиля» были рассеяны чужеземными захватчиками. Иудейские праздники, в большинстве своем соотнесенные с аграрным циклом, равно как и иудейские религиозные практики, связывавшие повседневную жизнь с прошлым и будущим, в полной мере удовлетворяли социально-психические потребности аграрного общества.

Подобно своим предшественникам, кочевым племенам, аграрное общество изменило текущий способ производства, что и стало причиной последующей гибели этого общества. Два обстоятельства спровоцировали экономические перемены и последующее разрушение политических и социальных институтов аграрного общества. Первое обстоятельство — возникновение купеческого сословия, интерес которого к свободной торговле и накоплению капитала противоречил идее абсолютистского, централизованного государства. Опираясь на свое богатство и растущую автономность, сословие коммерсантов постепенно подрывало исключительность притязаний родовой аристократии и земельного дворянства на политическую власть. Купцы вкладывали средства в разработку новых технологий, открывали новые торговые пути, помогали развивать ранние финансовые инструменты. Иными словами, они готовили почву для политической и экономической либерализации.

Второе обстоятельство, приведшее к гибели аграрного общества, — распространение грамотности и образования в целом. После изобретения книгопечатания (1500-е годы) духовенство утратило монополию на образованность и науку. В итоге наука с присущим ей рационализмом бросила вызов доминирующей в обществе религии и «запустила» процесс отделения церкви от государства. Предприниматели и ремесленники, опираясь на достижения технического прогресса, набравшего к 1800-м годам стремительный ход, представили обществу ткацкий станок, паровой двигатель, железную дорогу и прочие инновации, ключевые для развития современной промышленности. Именно научные достижения обусловили тот факт, что аграрному обществу наследовал не просто коммерческий, но промышленный капитализм.

Коммерческий капитализм сложился на протяжении XVI–XVII веков, прежде всего в Европе и в Японии, где децентрализованные федеральные государства оказались наиболее восприимчивы к возникновению купеческого сословия. [444] Некоторые историки и социологи полагают, что наступление коммерческого капитализма знаменует собой конец аграрной эры. См., к примеру, Sanderson, «Social Transformations», chap. 5. Хотя коммерциализм начал распространяться в 1500-х — 1600-х годах, лишь с осуществлением промышленной революции доминирующие социально-политические институты аграрного общества уступили место новым структурам. Поэтому в данной книге восемнадцатое столетие рассматривается как ключевой момент истории. Вторая половина XVIII века ознаменовалась индустриализацией Великобритании, а XIX век — индустриализацией континентальной Европы, Северной Америки и Японии. В 1789 году сельское хозяйство давало 40 % национального продукта Великобритании; 21 % приходился на промышленность. К 1900 году доля сельского хозяйства составляла всего 7 % валового национального продукта, тогда как промышленность обеспечивала 43 % ВНП. К середине 1800-х годов три четверти взрослого мужского населения Великобритании было занято вне сферы сельского хозяйства. [445] В. R. Mitchell, International Historical Statistics: Europe, 1750–1993» (London: Macmillan, 1998), p. 934; and David S. Landes, «The Unbound Prometheus: Technological Change and Industrial Development in Western Europe from 1750 to the Present» (New York: Cambridge University Press, 1969), p. 187–188. Промышленное производство быстрыми темпами вытесняло аграрное в качестве основного способа производства.

Индустриальная эра принесла с собой новую форму правления — республиканскую демократию. [446] Индустриальный способ производства изначально породил государства многих типов, включая авторитарные и социалистические. Большинство этих государств, впрочем, столкнулось в XX веке со значительными трудностями и было вынуждено двинуться в направлении демократии и капитализма. О влиянии индустриального капитализма на социальные и политические институты см.: Ralf Dahrendorf, «Class and Class Conflict in Industrial Society» (Stanford: Stanford University Press, 1959); Clark Kerr et al., «Industrialism and Industrial Man: The Problems of Labor and Management in Economic Growth» (Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1960); Anthony Giddens, «Sociology: A Brief but Critical Introduction» (New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1982); and F.A. Hayek, «The Fatal Conceit: The Errors of Socialism» (Chicago: University of Chicago Press, 1988). Индустриализация способствовала формированию «политики консенсуса»; тому были три основные причины. Во-первых, возник влиятельный «конгломерат» промышленников, финансистов, купцов и ла вочников, заинтересованных в приобретении влияния на экономическую и политическую жизнь. Укрепление экономического статуса среднего класса повлекло за собой усиление его политической активности, подкрепленной возможностью управлять необходимыми ресурсами. Именно растущий средний класс выступил в авангарде Французской революции и возглавил борьбу за республиканскую демократию в Западной Европе.

Во-вторых, индустриальная экономика требовала образованной и мобильной рабочей силы, которая, в свою очередь, нуждалась в системе массового образования. Впрочем, массовое образование выводило рабочую силу на политическую арену и угрожало господству индустриальной и земельной элиты. Вдобавок «отрыв» земельных работников от земли и переселение в города способствовали созданию классовых альянсов, которые нивелировали культурные, языковые, этнические и религиозные различия. Появление образованного и организованного рабочего класса тем самым ускоряло переход к республиканской форме управления и всеобщему свободному волеизъявлению.