Чарльз А. Капхен - Закат Америки. Уже скоро

Несмотря на столь глубокие философские разногласия, взгляды отцов-основателей все-таки совпадали в одном весьма важном вопросе: Соединенные Штаты в состоянии эффективно обеспечить собственную безопасность, изолировав себя от европейского геополитического соперничества. Идеалисты и реалисты соглашались с тем, что безопасность Соединенных Штатов обеспечивается в силу естественных причин, а именно в силу удаленности страны от Европы. Президент Джордж Вашингтон кратко отметил этот факт в своем обращении к нации в 1796 году: «Наша обособленность и удаленность побуждают нас следовать иным курсом… Почему мы должны отказываться от преимуществ такого положения? Почему должны оглядываться на других? Почему наша судьба и благополучие должны зависеть от европейских амбиций?..»

Первоначально Вашингтон намеревался настаивать на том, чтобы Америка оградила себя от Европы лишь на несколько десятилетий, пока не окрепнет экономика и не сформируются американские вооруженные силы. Однако Гамильтон указал президенту на то, что уклонение от связывающих обязательствами союзов — догма, основанная на неизменности геополитических реалий, «общий принцип политики», — не может противостоять современным угрозам. Поэтому в обращении к нации Вашингтон окончательно охарактеризовал стратегию изоляции как «великое правило нашего поведения с другими государствами». [219] Text in Gilbert, «To the Farewell Address», p. 145. Hamilton's thinking is discussed on p. 130–131.

Отцы-основатели были озабочены не только тем, как уберечь Америку от «пагубных европейских войн и лабиринтов ее политики», но также и тем, как ограничить влияние Европы на политику Соединенных Штатов. [220] Hamilton, «Federalist 7», in Madison et al., «The Federalist Papers», p. 113. Джон Адаме предупреждал, что, если США вступят в альянс с государствами Европы, «там найдут способы коррумпировать наших людей и влиять на процесс принятия нами решений, в результате чего мы окажемся лишь послушными марионетками в руках обитателей европейских кабинетов власти. Мы окажемся в центре политических интриг». [221] «Autobiography», 1775, in The Works of John Adams, Second President of the United States, ed. Charles F. Adams, vol. 2 (Boston: Little, Brown, 1850–1856), p. 505. Поэтому Соединенным Штатам следует ограничиться собственным регионом и стремиться, как выразился Гамильтон, «стать арбитром Европы в Америке и научиться использовать притязания Старого Света в этой части мира в собственных интересах». Конечно, Европа в конце концов поймет, что теряет рычаги влияния на партнеров по другую сторону Атлантики. Но «агрессивные государства, — как заявил президент Вашингтон, — из-за невозможности осуществления своих претензий к нам едва ли отважатся на враждебные действия». [222] Cited in Gilbert, «To the Farewell Address», p. 145. Таким образом, Соединенным Штатам останется лишь занять доминирующие позиции в новом мире. Гамильтон заключил: «Ситуация, в которой мы оказались, и наши интересы подсказывают нам стремиться к лидерству в решении вопросов американской политики». [223] Hamilton, «Federalist II», in Madison et al., «The Federalist Papers», p. 133.

Такой внешнеполитический курс устраивал как идеалистов, так и реалистов. И те и другие считали, что Соединенные Штаты смогут достичь желанной цели — развития торговли, — не прибегая к необходимости брать на себя обременительные политические или военные обязательства перед другими государствами. Республика сможет свободно торговать со всеми, не становясь на чью-либо сторону, по Джефферсону — «мир, коммерция и искренняя дружба со всеми народами без всяких обязывающих альянсов». [224] Jefferson, Inaugural Address of 1801, cited in Jeffrey W. Legro, «Whence American Internationalism», International Organization, vol. 54, no. 2 (Spring 2000), p. 259. Пэйн полностью с ним соглашался: «Поскольку вся Европа является рынком наших товаров, нам не следует налаживать особые контакты с какой-либо ее частью». [225] Cited in Gilbert, «To the Farewell Address», p. 43. Доктрина, сочетающая развитие экономических и отказ от стратегических связей, совпадала со стремлением Джефферсона ограничить власть федерального правительства и защитить права отдельных штатов и отдельных граждан. Поскольку масштабная война потребовала бы значительных вооруженных сил и большей централизации власти, она угрожала не только американским внешним отношениям, но и внутренним институтам и свободам.

Отцы-основатели были людьми неповторимой индивидуальности, располагали уникальным опытом и проповедовали различную идеологию. Их разногласия по поводу фундаментальных вопросов государственного устройства были многочисленными и постоянно углублялись. Однако их мнение относительно нового внешнеполитического курса страны совпадало. Как заявил Вашингтон в своем обращении к нации, Соединенными Штатами необходимо управлять так, чтобы достигнуть «расширения наших торговых отношений [с другими государствами] при минимальных политических контактах». [226] Text available ibid., p. 145.

Выстраивание внешней политики в интересах новой республики повлекло за собой примирение не только идеалистов и реалистов, но и конкурировавших друг с другом регионов страны. С начала своего образования северные и южные колонии расходились в вопросах культуры и торговли. Более религиозно настроенные поселенцы тяготели к Северу. Конечно, они надеялись разбогатеть, но общественные интересы для них были важнее коммерческих. В условиях свободы культура Севера подверглась сильному влиянию кальвинистов, пуритан и квакеров. Ценностями северного общества стали упорядоченная свобода, взаимодействие, нравственность, прогресс. Кроме того, северяне были заинтересованы в развитии производственной экономики и поэтому выступали за протекционистские тарифы для своих зарождающихся промышленных предприятий. Благодаря этим ценностям и стремлениям и сформировался пацифистский подход к внешней политике, декларировавший принципы ненападения и отказа от использования военной силы. [227] О различной культуре американских регионов см. Michael Lind, «Civil War by Other Means», Foreign Affairs, vol. 78, no. 5 (September — October 1999), p. 123–142.

Юг привлекал поселенцев разного сорта: одни искали убежища от давления религиозных властей, другие — от моральных обязательств. Южные плантации были исключительно коммерческими предприятиями, не отягощавшими себя составлением социальных программ. Поселенцы избегали создания социальных институтов, которые могли бы вмешиваться в их повседневную жизнь. Индивидуальные свободы и привилегии превалировали над порядком и нравственным прогрессом. Кроме того, южане сильно зависели от экспорта хлопка и другой продукции своих плантаций. Поэтому они старались противостоять коммерческому протекционизму, навязываемому северянами. [228] Джеймс Мэдисон, виргинский плантатор и видный республиканец, поддерживал торговую дискриминацию, в особенности дискриминацию Британии. В отличие от федералистов, защищавших протекционизм как способ развития собственной промышленности, Мэдисон призывал к введению тарифов в качестве временной меры для открытия зарубежных рынков и расширения экспорта сельскохозяйственной продукции. См. DrewR. McCoy, «The Elusive Republic: Political Economy in Jeffersonian America» (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1980), p. 137–145. Южная культура сформировалась вокруг либеральных ценностей. В прибрежных штатах она получила название «роялистской», а в континентальных — «шотландско-ирландской». [229] См. David Hackett Fischer, «Albion's Seed: Four British Folkways in America» (New York: Oxford University Press, 1989), esp. chap. 5. На этой основе возник более активный подход к внешней политике. Южане не придерживались позиции ненападения и, в отличие от своих северных соотечественников, спокойнее относились к идее применения военной силы. В то же время они ревниво охраняли права штатов и их жителей и, таким образом, выступали против чрезмерных внешнеполитических амбиций, способных привести к централизации власти и усилению федерального правительства. По мере того как аппетиты Америки в вопросах вмешательства в международные дела росли, упомянутые либеральные традиции эволюционировали в четкое осознание необходимости односторонних действий, подразумевающей ревностную защиту автономии страны именно тогда, когда благосостояние последней растет.