Владимир Бобренев - Без срока давности

Снова зачастил в лабораторию заместитель Судоплатова — Наум Эйтингон.

С Наумом Эйтингоном у Могилевского отношения сложились в общем-то достаточно доверительные. Особенно сблизились они после того, как Эйтингон получил задание выехать в спедкомандировку за границу. Это было еще за несколько лет до войны.

Очень специфическим и ответственным было то задание. Настолько важное и серьезное, что о его сути будущий генерал не обмолвился ни единым словом даже на допросе после своего ареста спустя более десятка лет. Допрашивавший его полковник юстиции Кульчицкий этим эпизодом почему-то интересоваться не стал и оставил тогда непрочитанной одну из интереснейших страниц тайной деятельности советской внешней разведки, да и спецслужб в целом.

Началась она в Париже и закончилась неудачной попыткой отравить одну широко известную личность. Объектом самого пристального внимания советских органов государственной безопасности, да и внешней разведки, в те дни оказался Лев Давидович Троцкий. Бывший председатель Реввоенсовета Советской Республики с момента выдворения его за пределы советских границ в 1929 году из поля зрения органов не выпадал. Другой вопрос, насколько состоятельной являлась уверенность ГПУ в своем контроле над ситуацией. Что касается собственной территории, то в Советском Союзе действительно каждый шаг Троцкого отслеживался. Но с переездом именитого диссидента за рубеж надзор за ним постепенно становился все более похожим на самое настоящее преследование и сопровождался ликвидацией людей из ближайшего окружения бывшего председателя Реввоенсовета.

Конечно, знай Сталин о кознях, которые начнет строить, оказавшись вне пределов досягаемости, Троцкий, ему наверняка не позволили бы спокойно покинуть страну. Способов в распоряжении вождя на сей счет было предостаточно. Но не учел он всех возможных последствий своего опрометчивого решения о высылке Троцкого. А когда спохватился — было поздно.

Странных, то есть необъяснимых и загадочных, смертей в истории государства Российского достаточно. Но период диктатуры советской власти оказался на них особенно «урожайным». И если говорить об акциях НКВД за рубежом, чем и занимались Эйтингон и Судоплатов, так опекавшие лабораторию Григория Моисеевича Могилевского, то с именем Троцкого были связаны многие из них.

В сентябре 1937 года в Швейцарии, в окрестностях Лозанны, обнаружили труп сотрудника НКВД Игнатия Рейсса с семью пулями в теле. Как потом выяснилось, Рейсс давно проявлял симпатии к Троцкому и незадолго до своей смерти официально перешел на сторону IV Интернационала. Он весьма активно включился в борьбу со сталинским режимом, проповедуя идеи мировой революции. И его убрали с политической сцены. Еще известно, что Рейсс общался с поэтессой Мариной Цветаевой и ее мужем Сергеем Эфроном, который тоже имел отношение к органам — сотрудничал с секретными спецслужбами. По некоторым сведениям, Эфрон был как-то причастен к убийству Рейсса. Такие вот случались выкрутасы, в которых переплелись судьбы многих известных людей.

В том же 1937 году был расстрелян младший сын Троцкого — Сергей Седов, химик по профессии, ставший в 28 лет профессором. Если пока не по зубам ствол взрослого дерева, обрубают побеги — растению все равно больно.

В мае 1937 года бесследно исчез бывший личный секретарь Троцкого — чех Эрвин Вольф, посланный в Испанию для налаживания контактов.

Еще один бывший секретарь Троцкого — немец Рудольф Клемент — тоже пропал при невыясненных обстоятельствах в Париже. Клемент, как технический секретарь IV Интернационала, многое и многих знал, на многое был способен.

Кольцо блокады вокруг Троцкого сжималось. Восемь секретарей, ближайших его помощников, погибли. Четверо в СССР, столько же за рубежом.

Потом последовал новый удар в 1938 году загадочно умер в парижской клинике еще один сын Троцкого — Лев Седов. Доверенным лицом его был некий Марк Здоровский. Позднее вокруг этой личности появится немало темных слухов, подозрений в тайных связях с НКВД и причастности к самым загадочным террористическим акциям того времени.

Не обошла стороной «коса» советской госбезопасности и первую семью Троцкого. В тюремных застенках погибла первая жена Льва Давидовича — Александра Соколовская. По официальной версии, покончила с собой в Берлине старшая дочь Зинаида, оказавшаяся за границей без документов и денег, — ее тоже лишили советского гражданства. Младшая дочь — Нина — умерла от чахотки и непрерывной травли. Репрессиям подверглись мужья дочерей, были расстреляны старший брат и сестра Троцкого.

В общем, можно сказать, племя истребляли с корнями. В живых остались лишь вторая жена да внук — сын Зинаиды. Расчет строился на следующем: Лев Троцкий, привыкший властвовать и повелевать, везде и всегда ощущать собственное величие, вне внимания масс и преклонения других перед собой должен умереть морально, раньше своей биологической смерти. И вокруг него постоянно нагнеталась обстановка непрекращающегося психологического давления. Зловещий страх витал повсюду, где только появлялся Лев Давидович. И он сдался, отошел от общества, стал затворником. Большой дом в Койоакане в Мексике, кстати стоивший немалых денег (чьих вот только), усилиями доверенных лиц, единомышленников и друзей превратился в самую настоящую неприступную крепость с высоким бетонным забором и вышкой с часовым. Охрана (до десятка полицейских и специальных агентов) была вооружена, что называется, до зубов, оснащена пулеметами. Сам Троцкий ходил в бронежилете даже по внутренней территории собственного бомбоубежища. И все-таки, несмотря на предпринятые меры, в 1938 году на вилле Койоакане случилось чрезвычайное происшествие. В дом на авениде Виене доставили посылку. Курьер вызвал подозрение у охраны. Проверили все и всех. И обнаружили пакет со взрывчаткой.

Режим ужесточили. Двери обили металлом. Здание оборудовали сигнализацией, для чего в апреле 1939 года пригласили специалиста по электронике Алекса Бухмана из Лос-Анджелеса. Молодой инженер потрудился на совесть, но и современнейшая по тому времени система безопасности не помогла, когда за дело взялась советская контрразведка в лице генерала Котова и его непосредственного начальника генерала Павла Судоплатова.

Сотрудник НКВД Леонид Котов (под этим псевдонимом, а также Леонтьева и Рубиновича скрывался уже известный нам Наум Эйтингон) в свое время работал в Испании под руководством резидента Александра Орлова-Никольского. Тот стал широко известен не столько своими подвигами как опытный разведчик-профессионал, сколько дерзким побегом из Мадрида в США. Побег этот поверг в шоковое состояние советское энкавэдэшное начальство, на некоторое время почти парализовал деятельность советских разведчиков за границей.