Нина Воронель - Моя карта мира

Минут через двадцать поезд медленно тронулся, и мы вздохнули с облегчением – еще десять-пятнадцать минут, и мы окажемся в Риме. Прошло двадцать минут, потом сорок, потом час, а поезд все не останавливался. За окном совершенно стемнело, лишь изредка мелькали бледные фонари станций, мимо которых наш поезд проносился на полной скорости, и мы начали беспокоиться – куда он нас везет? Я, как самая смелая, вышла из купе в коридор, там никого не было. Я начала заглядывать в остальные купе первого класса – они были девственно пусты, другие вагоны тоже. Все мои попытки отыскать проводника закончились неудачей – похоже, мы были единственными пассажирами этого странного поезда, без остановки летящего в неизвестность. Чем-то он напоминал брошенный командой корабль, отданный на волю волн и сумасшедшего машиниста.

Чувство голода начало вытесняться страхом – а не похитили ли нас? Вспомнились разные пугающие рассказы о мстительном КГБ – ведь был 1977 год, разгар холодной войны, а мы только что храбро разоблачали советскую власть на антисоветском Бьеннале.

Где-то около полуночи дверь нашего купе распахнулась и вошли двое в железнодорожной форме. Наконец-то!

«Рома!» - хором воскликнули мы.

«Билети!» - ответил один из двоих и протянул руку.

Мы радостно вложили в нее билеты.

«Рома?» - в пандан нам воскликнул человек в форме и ткнул пальцем в какую-то строчку билета.

«Рома!» - еще радостней подтвердили мы.

«Но Рома! Наполи!»

«Какие-такие наполи?» - не понял Чаплин.

«Неаполь», - шустро перевела ему я.

Тут в разговор вступил Саша:

«Но Наполи! Рома!» - твердо сказал он и тоже ткнул пальцем в билет.

На этом запас итальянских слов у нас исчерпался. Мы, конечно, знали заветные выражения «кванто коста?» и «дове туалето?», но в данной ситуации они были явно непригодны, и мы перешли на английский, которого контроллеры не знали. Кому-то из нас пришла в голову остроумная идея предъявить наши авиабилеты, четко утверждавшие, что наш самолет на Тель-Авив отбывает из Римского аэропорта завтра в шесть утра.

Как ни удивительно, это подействовало на итальянских контроллеров – несмотря на отсутствие общего языка, они нас поняли и простили. Будь они немцами, все сложилось бы иначе – в немецком поезде был бы буфет и точное расписание со всеми отмеченными пересадками, но нас бы выволокли из вагона и повели в полицейский участок за нарушение порядка, поскольку у немцев в отличие от итальянцев есть порядок, его называют орднунг и он юбер аллес.

Нас не только простили, но выдали справку, позволяющую нам бесплатно вернуться в Рим и, милостиво указав на циферблат часов, отметили время, когда поезд приходит в Неаполь – четверть третьего ночи. Выкатившись на неаполитанский перрон, мы изучили расписание обратных поездов и загрустили – о том, чтобы поспеть в Рим до отлета самолета не могло быть и речи.

Зато можно было наконец поужинать, - и мы отправились в ресторан: несмотря на поздний (или ранний) час, в Неаполе было полно открытых ресторанов. Поверьте, это была одна из самых прекрасных трапез в моей жизни! Размягченные вкусной едой и отличным вином мы решили расслабиться и получить удовольствие: раз уж судьба закинула нас в прекрасный город Неаполь, нет смысла уезжать из него среди ночи. Нужно найти отель, переночевать и наутро отправиться в Помпеи. Ведь не каждый день нам предоставляется такая возможность за счет итальянского железнодорожного ведомства!

Отель мы нашли легко, прямо рядом с вокзалом. Его веселая хозяйка была вдребезги пьяна, и потому никак не могла воткнуть ключ от комнаты в замочную скважину. Ее безуспешные попытки напомнили ей что-то похожее из ее эротического прошлого, чем она, громко хохоча, щедро пыталась с нами поделиться, но мы так до конца ее и не поняли. В конце концов, все кончилось хорошо, мы даже сумели отстоять свои десять тысяч лир, на которые она пыталась наутро нас обсчитать.

Вырвавшись из объятий веселой, но корыстолюбивой хозяйки, мы поспешили было к поезду на Помпеи, но нас остановило маленькое приключение. Солнце светило почти по-летнему, на грязном тротуаре шумно играли дети. Пока мы разглядывали карту города в поисках дороги на вокзал, мимо нас, чуть погромыхивая, медленно полз красный городской трамвай, на подножке которого стоял кудрявый молодой парень. Заметив, как мы склоняемся над картой, он, по видимому, быстро сообразил, что мы туристы. Ловко спрыгнув прямо в центр толпы играющих детей, он схватил ближайшего ребенка поменьше и бросился к нам, громко выкрикивая:

«Бедный бамбино! Дайте доллар на кусочек хлеба для бедного бамбино! Всего один доллар для бедного бамбино!».

Он прямо наступал на нас, тыча нам в лицо ошалевшего от неожиданности бамбино, но мы устояли и не дали ему желанный доллар – нам самим с трудом хватало на билет до Помпей. Экономя деньги, мы пешком добрались до пригородного вокзала и без приключений приехали в Помпеи.

Сезон был не туристский, и вокзал был очаровательно пуст - это были славные времена, когда озверевшие от доступности любой точки мира туристские толпы еще не затопили итальянские улицы. Мы пересекли маленький мостик, переброшенный над заросшей лопухами канавой, и очутились на пустынной аллее, окаймленной высокими деревьями. Кроме нас, других пассажиров, сошедших на этой сонной станции не было, станционные работники тоже в поле зрения не мелькали, так что не у кого было спросить, как попасть в эти самые Помпеи.

Единственным доказательством того, что мы приехали в нужное место, была слабо курящаяся над головой громада вулкана Везувий. По спинам нашим пробежала дрожь – ведь если у этого монстра есть склонность взрываться без предупреждения и мгновенно засыпать все окрестности раскаленным пеплом, почему бы ему не отколоть этот номер именно сейчас?

Пока мы размышляли на эту захватывающую тему, из-под деревьев выкатился радужный четырехколесный гибрид между телегой и каретой, запряженный вислозадой лошадкой и управляемый пожилым лихачом в шляпе с пером.

«Прокатимся в Помпеи?» - спросил лихач на скудном, но все же доступном пониманию английском.

«Прокатимся!», - взликовали мы дружным трио, потрясаясь простоте решения трудной задачи, минуту назад казавшейся абсолютно неразрешимой.

«А далеко?» - поинтересовался осторожный Чаплин.

«Через двадцать минут там будем», - бодро ответил лихач.

«Кванто коста?» - блеснула своим итальянским практичная я.

«Пять тысяч», - последовал ответ по-английски, вероятно, во избежание недопонимания.

Саша не сразу оценил ситуацию и наивно спросил:

«Со всех?».

«С каждого! - обиделся лихач. – Мне ведь лошадь каждый день кормить надо».