Николай Клёнов - Несостоявшиеся столицы Руси: Новгород. Тверь. Смоленск. Москва

Северо-Восток и Юго-Запад, Александр Невский и Даниил Галицкий. Читатель, верно, ждёт традиционного рассказа о двух альтернативных путях развития Руси, о выборе между Востоком и Западом, между Ордой и Европой, между рабством и гибелью, и лишь гадает, чьи «оправдательные аргументы» я буду использовать — «западнические» или «евразийские» [классическое изложение «сказания о выборе между европейским путем и евразийской самобытностью России» см., напр.: Вернадский Г. В. Два подвига Александра Невского. Евразийский временник, Т. 4. Берлин, 1925]. Во всяком случае, именно на таком противопоставлении построено огромное количество солидных работ и попхисторических пасквилей, содержащих упоминание двух самых известных князей XIII в., двух символов России и Украины.

Так вот, вынужден вас расстроить. Мне не известно ни одно сообщение источников — а этих источников очень и очень немного, — что можно было бы без грубых натяжек истолковать как свидетельство существования у Александра Ярославича и Даниила Романовича принципиально несходных политических курсов. Нет никаких оснований говорить о вражде этих князей, а также нет оснований говорить о том, что они олицетворяли какие-то мифические «альтернативы развития».

На долю Александра и Даниила «пришлось» невероятно много невероятных измышлений от невероятно разных авторов, начиная со сверхакадемичного Сахарова и заканчивая Гумилевым и Фоменко. Это неудивительно, ведь уже с XIV в. образ, например, Невского активно эксплуатируется различными, зачастую противоборствующими политическими и идеологическими силами. Для того чтобы лучше оценить масштаб и противоречивость явления, стоит вспомнить, как к середине XV в. Александра одновременно подняли на щит и московские, и новгородские идеологи. Ведь как раз перед завершающими раундами московско-новгородского противостояния была создана по указанию новгородского архиепископа Евфимия II Первая летопись младшего извода, замазывающая все трения города с Александром Ярославичем и представляющая (ха-ха!) основателя династии московских князей святым правителем, «поборника сущей православна вере» [подробнее см.: Шенк Ф. Александр Невский в русской культурной памяти: святой, правитель, национальный герой. М., 2007. С. 67–77]. Но если убрать наслоившиеся за столетия противоречивые идеологические конструкты, то останутся лишь следующие ясные факты.

Основные деяния Александра и Даниила, обеспечившие им место в истории, это:

закрепление Новгорода за великим князем Владимирским;

закрепление Галича за волынской княжеской семьей.

Оба князя долго шли к своим главным триумфам. Оба триумфа поразительно недооценены в народной памяти.

«[1255]. Выведоша новгородьци изъ Пльскова Ярослава Ярославича и посадиша его на столѣ, а Василья выгнаша вонъ. И то слышавъ Олександръ, отець Васильевъ, поиде ратью к Новугороду. Идущю Олександру съ многыми полкы и с новоторжьци… И приела князь Бориса на вѣче: «выдайте ми Онанью посадника: или не выдадите, язъ вамъ не князь, иду на городъ ратью». И послаша новгороици къ князю владыку и Клима тысяцьского: «поѣди, княже, на свои столь, а злодѣевъ не слушай, а Онаньи гнѣва отдай и всѣм мужемъ новгородьскымъ». И не послуша князь молбы владычни и Климовы. И рекоша новгородци: «аже, братье, князь нашь тако сдумалъ с нашими крестопереступникы, оно имъ богъ и святая Софья, а князь безъ грѣха»… И лишися посадничьства Онанья… И сѣде князь Олександръ на своемь столѣ. В лѣто то же даша посадничьство Михалку Степановичю» [НПЛ. С. 80–81].

«[1235]. Приде вѣсть Данилу, во Холъмѣ будущю ему, яко Ростиславъ сошелъ есть на литву со всими бояры и снузникы. Сему же прилучившуся, изииде Данилъ со воии со Холъма и бывшю ему третий день у Галичи. Любяхуть же и гражане. Подъехавшу же ему подъ городъ и рече имь: «О мужи градьстии, доколѣ хощете терпѣти иноплеменьныхъ князий державу?» Они же воскликнувше рѣша, яко: «Се есть держатель нашь Богомь даный!». И пустишася, яко дѣти ко отчю, яко пчелы к матцѣ, яко жажющи воды ко источнику. Пискупу же Артѣмью и дворьскому Григорью возбраняющу ему, узѣвшима же има, яко не можета удерьжати града, яко малодушна блюдящася о преданьи града, изиидоста слезнами очима и ослабленомь лицемь, и лижюща уста своя, яко не имѣюща власти княженья своего, рѣста же с нужею: «Прииди, княже Данило, приими градъ!» Данило же вниде во градъ свой и прииде ко пречистѣ святѣй Богородици, и прия столъ отца своего, и обличи побѣду, и постави на Нѣмѣчьскыхъ вратѣхъ хоруговь свою… Бояре же пришедше падше на ногу его просяще милости, яко: «Согрѣшихом ти, иного князя держахомъ». Онъ же отвѣщавъ рче имъ: «Милость получисте, пакы же сего не створисте, да не во горьшая впадете» [ПСРЛ. Т. 2. С. 235–236].

Александр и Даниил реализовали один и тот же исторический сценарий, в рамках которого земля с сильным «удельно-княжеским» началом подчиняет себе торговую «вечевую» «общерусскую» землю, не имеющую собственной династии Рюриковичей. Объединенная Даниилом Галицко-Волынская земля просуществовала без малого сотню лет и, видимо, сформировала базу для украинского этноса. О значении закрепленной Александром личной унии Великого княжества Владимирского и Новгорода для формирования России и русских лишний раз говорить нет смысла. Причем оба князя для достижения своей цели в средствах особо не стеснялись. Александр в 1257 г. жестко расправился в Новгороде с «дружиной» своего «взбунтовавшегося» сына Василия: «Овому носа урезаша, а иному очи выимаша, кто Василья на зло повелъ» [Новгородская первая летопись. С. 82]. Даниил разорял Галицкие земли, в 1233 г. держал сам Галич в жестокой осаде, а в 1245 г. после своей великой победы под Ярославом казнил попавших в его руки представителей галицкой боярской «оппозиции» [Codex Diplomaticus Hungaria. Т. IV, 2, p. 66]. Так что не просто так падали в ноги грозному волынскому князю буйные галицкие бояре в приведенной выше цитате из Галицко-Волынской летописи.

Основные победы Александра и Даниила у Пскова и Чудского озера, Шумска (1233) и Ярослава (1245) соответственно одержаны над представителями «Запада». Но это не мешает особо одаренным товарищам называть того же Даниила то «латынским», а то «немецким» запроданцем. При этом не удается найти в источниках никакого «цивилизационного выбора» у Александра и Даниила, никакой принципиальной вражды этих князей с «Западом». Даниил участвовал в польских и австрийских усобицах, спокойно заключая союзы с владетелями этих земель (с половцами союзы он тоже заключал). Александр сватал сына к дочери норвежского правителя Хакона [ Шаскольский И. П. Посольство Александра Невского в Норвегию. ВИ, 1945, № 1. С. 113] и как минимум не возражал против союза с литовскими князьями Миндовгом и Товтивиллом.