Алексей Колобродов - Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Оправдаться-объясниться — весомая причина, несмотря на множество искренних и лукавых оговорок Коха о равнодушии к общественному мнению, вплоть да прямого эпатажа публики — «пошли в жопу!». Более того, Альфред Рейнгольдович явно перегорел на этом поприще как актор, поднаторел как аналитик и созрел как литератор.

(Характерна его недавняя полемика с Виктором Шендеровичем вокруг юбилея «гусеборчества» на НТВ. Разница в посылах спорщиков была очевидна слишком многим, но только не Шендеровичу, желавшему, по-маяковски, «доругаться». Потому он и ловил Коха, вальяжно рассуждавшего о временах и нравах, настаивал на гуманитарных банальностях, использовал личные выпады, провоцируя на ответные. Уровень разговора неизбежно уравнялся и снизился, а закончилось, как всегда, вничью и ничем.).

Пока оправдания были востребованы в живой реальности, пульсировали кровью и душевной болью, их никто не желал слушать. Когда Коха стали воспринимать всерьез (для этого потребовалось заняться писательством «по-взрослому»), выяснилось, что для него многие вещи потеряли актуальность. А полемика с комментированием отошедших в историю событий превратилась в увлекательную литературную игру — с массой отточенных аргументов, беспроигрышной манерой находить кратчайший путь от банальности к парадоксу, узнаваемой интонацией эдакого циничного мудреца-эрудита с народными корнями. Плюс — привычка, с доэнтэвэшных еще времен, дразнить гусей.

В амплуа «адвоката дьявола» Кох близко подошел если не к Достоевскому, то к его прямому, по линии идеологической полифонии, наследнику Александру Проханову. (Хотя сам Альфред Рейнгольдович наверняка возразит и по поводу «наследника», и относительно Проханова.) Изощренная игра вылилась в интереснейший эксперимент и жанр — спиритические интервью с главными фигурантами истории века минувшего: Иосифом Сталиным (в соавторстве с Борисом Минаевым, в журнале «Медведь») и Адольфом Гитлером (публикатор — Захар Прилепин, ресурс — АПН).

Но вернем Коха в хронологически-алкогольные координаты «год — бутылка». Он (иногда в дуэте со Свинаренко, чаще соло) тоже «пишет декорации». Последовательно разбирает этапы приватизации, залоговые аукционы, чеченскую войну и чеченов (еще латышей и евреев), олигархов. Горбачева, Собчака, Ельцина (выборы 1996 года) и Путина, собственное «гусеборчество» (тут почему-то вспоминается паниковское звание «гусекрада»), коммунистов и либеральных экономистов, Русь и Византию.

Конек Альфреда Коха — прием, который так любят толковые пиарщики: иерархия и порядок альтернатив, опасность неверного о них представления.

В дилетантском пересказе качели просты: или залоговые аукционы, обернувшиеся эффективным менеджментом (а в случае «Связьинвеста» — весомым превышением стоимости лота, то есть прямой выгодой для бюджета), или промышленность в руках «красных директоров» — крадунов, неумех и краснобаев. «Независимые» СМИ в руках олигархов — но такая свобода оборачивается перманентным шантажом власти, понижением инвестиционной привлекательности, обвалом рынков — 1998 год, август.

Логико-исторические связки безупречны (куда там Федору Федоровичу с «время такое было»): «Я теперь, задним числом, понимаю, что без усиления влияния спецслужб на власть было не обойтись. Только выходец из спецслужб мог поступить так, как Путин. Он сначала вошел через Березовского в доверие к Ельцину, а потом решил вопросы с обоими „олигархами“. Цепочка получается такая. Без „олигархов“ не победить коммунистов. Победили. Но после этого нужно ограничить власть „олигархов“! А этого нельзя сделать без „правоохранителей“. Следующая задача, которая все актуальнее стоит перед страной (сказано в 2005 г. — А. К.), ограничить всевластие „правоохранителей“. А это без гражданского общества сделать невозможно. Парадоксально, но здесь нужны усилия всех политических сил, и коммунистов — тоже. Круг замкнулся…»

Здесь, кстати, просится отступление «Путин и Кох». Точнее, конечно, с привычных позиций литературоцентризма —

Он появляется уже на первых страницах первого же «Ящика». Нередкая для русского застолья практика.

«Путина я знаю давно. По Питеру. Тот же самый Володя Путин. Только, может, более сдержанный, немножко больше дистанция…»

Так, с аккуратной, без перебора, симпатией говорят про одноклассника, с которым не было особой дружбы, но который сделался большим человеком. «Больше дистанции» — это, сами понимаете, о чем — по возможности не доставать старым знакомством. Не предлагать интим.

Однако сказано это еще «до первой бутылки», на поздней заре путинизма, в 2002 году. До объявления «суверенной демократии» и, что принципиальней для нашей темы, посадки Ходорковского. Кох, надо сказать, раннего Путина как-то пропустил. Сначала делал бизнес, а потом со смаком разбирался с Гусинским. В «Ящике» мемуар уже не воспроизводится (есть ироничная реплика о Путине, когда Кох вспоминает Собчака — впрочем, в оценке порядочности Путина по отношению к Собчаку он совпадет с Бадри), зато начинается анализ.

Владимир Путин как человеческая личность Коха интересует мало. Его занимает явление «владимирпутин» (в одно слово, с маленькой буквы, по выражению журналиста и блогера Дмитрия Губина).

Поэтому разбор начинается, естественно, с чекизма (об этом феномене относительно Путина — см. мой очерк «Поэма без Медведа»). Свинаренко и Кох, вспоминая 1983 год, рассуждают о Юрии Андропове.

«Свинаренко. Смысл того года такой — это был первый приход чекиста во власть.

Кох. Да. Это был как бы Иоанн Креститель.

С. Я хотел сказать „Креститель“, но смолчал. А ты не подумавши ляпнул.

К. Почему не подумавши?

С. Ну какой из чекиста креститель?

К. Ну не будешь же ты отрицать, что В. В. Путин — это Христос русской земли? Или ты против? В глаза, в глаза смотреть!

(…)

С. Ты, может быть, сравнивая Путина с Христом, хочешь сказать, что оба непонятно чем занимались большую часть жизни?

К. А потом сразу — оп, и вход в Иерусалим».

Игорь Свинаренко предается ироничной конспирологии в духе упомянутого Проханова (и множества других пикейных жилетов, в том числе западных):

«Допустим, в комитете поняли, что скоро все грохнется. Они сели заседать. Мол, давайте уйдем, и пусть власть возьмут демократы. (…) В 83-м была репетиция. В 2000-м они взяли власть, но перед этим ведь в 91-м отдали. Как это могло происходить? Они забрали золото партии, выкинули из окна Кручину, управделами ЦК, который этим золотом ведал, и бабки пропали навеки. Золото вложили в бизнес, на который поставили либо чекистов, либо стукачей. А демократы пусть друг друга обольют грязью и все разворуют, покажут, на что способны…