Анна Гранатова - Клан Ельциных

Но это все было потом. А пока шла полным ходом горбачевская эпоха перестройки. Железный занавес рухнул, и по телевизору все чаще мелькало буржуазное изобилие. В моду вошли американские фильмы. Появились первые видеомагнитофоны. Они приоткрывали «окно на Запад», и не только в Европу, но и в Америку. Тысячи еще советских людей оказались захвачены «американской мечтой». Они обменивались первыми видеокассетами с кусочками красивой жизни, обменивались восторженными мнениями о Западе.

Срабатывал эффект новизны.

В кинотеатрах рынок проката заполнили американские триллеры, боевики, эротика и фэнтези. Классикой «настоящей жизни» стали фильмы о мафии вроде «Крестного отца», а также эротические откровения: «Эммануэль», «Восемь с половиной недель», «Основной инстинкт».

Новое поколение покорил образ «настоящих парней» — сильных, безапелляционных, жестоких. Квентин Тарантино с его бессмысленно залитым кровью экраном, с затянутыми планами, подробно показывающими расчленение жертвы, прочно вошел в молодежную моду.

Известный лозунг «кино — важнейшее из искусств, когда народ безграмотен» проявил себя в контексте рушащегося железного занавеса именно так. Незнание западной жизни могло приравниваться к «безграмотности», и люди жадно восполняли «пробелы» в своем «образовании» тем ширпотребом, что шел к нам валом на многократно перекопированных кассетах.

Было ли случайностью, что именно так претворялась в жизнь знаменитая теория о развале советской сверхдержавы Аллена Даллеса?

Общество, чье сознание оказалось всецело захвачено мифом «настоящей» жизни и становящееся под влиянием этого мифа все циничнее, жесточе, расчетливее, не задумывалось над этим.

Алексей Дьяченко был одним из многих. Он тоже хотел, чтобы «американская мечта» стала реальностью. И когда, сидя в холодном кабинете конструкторского бюро «Салют», разглядывал через давно не мытое окно «секретной конторы» тусклый московский пейзаж, его мысли витали далеко от чертежей и расчетов орбитальных станций.

Алексей решил открыть свое «дело». Он начал заводить «полезные связи». Его мысли оказались созвучны мыслям Татьяны. С Алексеем ее сблизило занудное служебное «отбывание» 8-часового рабочего дня в стенах «Салюта».

Но что могло быть — вместо?

Несколько лет спустя в интервью журналу «Огонек» Татьяна Ельцина скажет, что любимейшей из ее книг является «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Ричарда Баха, эту книгу она читала в оригинале. Книжка об отчаянной чайке, сумевшей преодолеть все ограничения разума и законов физики, ворвалась в литературный мир «перестроечных лет», произведя эффект, подобный взрыву разорвавшейся бомбы.

«Мы всесильны! Нет ничего невозможного! Каждый может добиться желанной цели», — говорила, утверждала, кричала эта книга.

Но к какой заветной цели стремилась Татьяна? Была ли у нее вообще та самая сверхзадача, что выстраивает человеческую личность?

Книга о чайке стала философской притчей, с которой, подобно растянутому над головами транспаранту, шло в новую жизнь молодое поколение времен перестройки, окрыленное ветром свободы.

Книга о чайке учила нонконформизму — быть непохожим на «массу», «стаю», «толпу». Призывала искать свой собственный, предназначенный судьбой путь, развивать талант, не оглядываясь на «стаю», которая отвергает яркую личность, подобно тому, как серые утки заклевывают «гадкого утенка», будущего прекрасного лебедя. Неизвестно, осознанно ли или случайно потомок великого музыканта придумал такую вот новую сказку о гадком утенке?

Но нашла ли Татьяна свою «стаю» и что это оказалась за «стая»?

«НЕЗАВИСИМАЯ ГАЗЕТА», 13 апреля 2000 г.:

— Таня, вы себя любите?

— За что? Я хотела стать профессионалом в какой-ни-будь области. Не получилось. В политике я не профессионал. В МГУ училась прикладной математике, мечтала заняться математическими моделями в биологии, а попала в КБ, в «ящик» на десять лет, занималась там баллистикой, параллельно училась еще и в МАИ, чтоб освоить эту баллистику. А до этого я мечтала строить корабли, не космические — морские, а еще до этого плавать на них, но девочек не брали в нахимовские училища, хотя я даже азбуку Морзе выучила. И сейчас могу отстучать морзянкой что-нибудь. Закончились десять лет в «ящике», пришла в Кремль. Здесь четыре года проработала, а сейчас не знаю пока, чем стану заниматься. Мне когда-то давно предлагали вступить в партию. Но я считала, что еще плохо разбираюсь в политике, в международном положении, в общем, недостойна пока еще. И не вступила. Так что активистки из меня тоже не получилось.

Из Свердловска — в Москву

Пока в московском конструкторском бюро бурно развивался роман между Татьяной и Алексеем Дьяченко, пока они играли свадьбу и устраивали свою совместную жизнь, в далеком уральском Свердловске (Екатеринбурге) своим ходом шли другие события.

В 1983 году у Елены и Валерия Окуловых рождается дочь, которую назвали Марией.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА:

Мария Окулова, 1983 г. рождения, закончила МГИМО, специализация — «мировая политика и международные отношения». Безуспешно пробовала себя в роли телеведущей (развлекательный эфир), вопреки проекции и покровительству министра печати М. Лесина. Завсегдатай элитных ночных клубов, яркая персона среди «золотой молодежи». Замужем за скандально известным бизнесменом М.Жиленковым, который старше Марии на десять лет, преподнесшим ей на свадьбу автомобиль «Ягуар» последней модели (бизнес на недвижимости, строительстве жилья, акционерное общество «Социальная инициатива»). Двое детей. Не работает.

О том же самом мечтал и Борис Ельцин. В 1985 году в жизни семьи Ельциных произошли кардинальные перемены. Ему позвонил в Свердловск крупный московский партработник Егор Лигачев и предложил «по партийной линии» переехать в Москву.

Москва! Как много в этом звуке! Желанная мечта любого провинциального партработника. Ельцин не раздумывая дает согласие.

24 декабря 1985 года московская партийная элита, с подачи Лигачева, преподносит Борису Николаевичу отменный «новогодний подарок» — его избирают первым секретарем горкома КПСС.

А оказавшись на этой должности, Борис Николаевич первым делом потребовал для себя хорошее жилье. Пресловутый «квартирный вопрос» оказался непростым даже для него — законного представителя партийной элиты.

Из воспоминаний начальника президентской охраны офицера КГБ Александра Коржакова:

«Оказавшись в Москве после Свердловска, Борис Николаевич получил квартиру в доме на Тверской улице. Вскоре дом стал известен многим. Около подъезда собирались сторонники Ельцина, приходили журналисты. Жил Ельцин на четвертом этаже в просторной квартире. Считалось, что комнат всего четыре. Помимо большого холла были еще две спальни, кабинет главы семейства, комната дочери Татьяны и ее мужа Алексея. Восьмиметровая комнатка маленького Бори, внука, в счет не шла.