Итоги Итоги - Итоги № 10 (2013)

Везунчик

Однако те, кто боролся за девочку, не опускали руки. «Параллельно прорабатывали еще две возможности, — рассказывает Ирина Полянская. — Главный врач дома ребенка Наталья Никифорова стала обсуждать лечение в Федеральном научном центре трансплантологии и искусственных органов». Одновременно для девочки искали усыновителей. Чтобы ее фотография появилась в федеральном и региональном банках данных о детях-сиротах, потребовалось немало бумажной волокиты. Наконец все формальности были позади. «16 октября Наталья Васильевна позвонила мне и рассказала о ситуации со Светой, — говорит Полянская. — Разговор был откровенный. Она попросила меня поехать с девочкой в больницу, но сказала, что не имеет права приказывать. Дала мне время подумать». И Ирина поехала — жить в больнице и ухаживать за своей маленькой воспитанницей, как мама. Никто не знал, сколько времени продлится это путешествие и каким будет его итог. Конечно, Сергею Готье не занимать опыта — он сделал более 500 трансплантаций печени и сейчас, единственный в России, проводит такие пересадки детям до года. Однако донорского органа еще надо было дождаться. Но и в этом случае никто не мог гарантировать благополучный исход многочасовой операции — пересадка печени считается самой сложной из трансплантаций. Так что Ирина в буквальном смысле слова прошла вместе со Светой «долиной смертной тени».

Четыре с половиной месяца они жили бок о бок в больничной палате, делясь надеждой. «Я старалась быть оптимистичной, — говорит Ирина. — Ведь Света ловила мое настроение». Сейчас малышка тоже ищет глазами лицо своей воспитательницы, которая превратилась для нее в настоящую Мэри Поппинс. Если Ирина улыбается, Света довольна: значит, все идет хорошо. Поначалу сотрудники центра трансплантологии присматривались к необычной няне. «Я ловила на себе их взгляды — они пытались понять, можно ли мне доверять», — признается Ирина. Причина проста: у родителей, которые привозят детей на операцию, в этой больнице самые широкие полномочия. Они имеют доступ всюду, кроме операционной, даже в реанимацию. «Кто, как не мать, будет ухаживать за ребенком лучше?» — говорит Сергей Готье. В том, что Ирина стала для Светы настоящей мамой, у врачей нет сомнений. Впрочем, сама она не считает, что совершила героический поступок, отправившись ухаживать за своей воспитанницей. «Все равно кто-то бы поехал, — говорит она. — Но у других семьи, а я не замужем. К тому же как профессионал я получила ценный опыт. Да и, в конце концов, для меня это всего несколько месяцев жизни, а для Светы — целая жизнь».

Однако, чтобы выжить, Свете должно было еще раз очень крупно повезти. Ее болезнь, как часовое устройство заведенной мины, отсчитывала время, оставшееся до критического момента, когда печень уже не смогла бы работать. Конечно, Свету поставили в лист ожидания. Но неизвестно было, сколько пришлось бы ждать. На горизонте вроде бы забрезжило решение проблемы: усыновители имеют такое же право пожертвовать ребенку орган для трансплантации, как и обычные родители. Однако тех, кто захотел бы одновременно взять Свету в семью и стать донором, в России не нашлось. Тогда представители дома ребенка связались с американским агентством по усыновлению. «Состоятельная семейная пара из США, которая захотела взять Свету и заняться ее проблемами, довольно быстро нашлась, — рассказывает Ирина. — И это несмотря на то, что в банке данных была неудачная фотография: наша Света красавица, а там она получилась откровенно страшной». Усыновители уже начали собирать документы и хотели выехать в Россию, чтобы увидеться с девочкой. Но тут грянул «закон Димы Яковлева», и Света оказалась среди отказников, процесс иностранного усыновления которых был остановлен.

Теперь единственным шансом девочки оставалась операция в центре трансплантологии, о чем с самого начала как о единственной реальной возможности говорили активистам российские трансплантологи. Конечно, Сергей Готье никогда не скажет, что чувствовал, подходя к операционному столу: хирургу не положено поддаваться эмоциям. Известно лишь, что Готье разделил донорскую печень на две части. Меньшая из них досталась Свете, а большая —10-летней пациентке из соседней палаты. Так что хирург провел у операционного стола в общей сложности восемь часов и полностью использовал шанс, отпущенный судьбой двум его маленьким пациенткам. Впрочем, сам Готье лишь одобрительно кивает в сторону сотрудников дома ребенка, из которого приехала Света.

Всё впереди

Теперь девочку ждет долгая счастливая жизнь — через несколько лет она пойдет в школу, наверное, окончит вуз, выйдет замуж, даже родит детей... Правда, при условии, что она будет воспитываться в семье. Девочка должна принимать препараты, понижающие иммунитет, чтобы донорской орган не отторгся. А значит, ей нужно беречься от инфекций, которых полным-полно в любом детском учреждении. Так что самым главным везением для Светы должны стать ответственные и любящие родители. Только в этом случае усилия всех, кто вложил в девочку частичку своего таланта и своей жизни, не пропадут даром. Но эту проблему политики решить не в состоянии.

Логичный вопрос: а могут ли другие отказные дети рассчитывать на то везение, благодаря которому выжила Света? Можно ли создать систему, которая позволила бы спасать таких малышей планомерно и целенаправленно? Ответ прост: брошенные дети — как лакмусовая бумажка, с помощью которой общество тестируется на человечность. И сможем ли мы решить эту проблему, если одинокой роженице приходится бросать ребенка в роддоме, потому что она не в силах его прокормить. Если чиновники наконец отправят на свалку детдомовскую систему и у каждого ребенка появится мама или неравнодушная няня. Если врачи будут самоотверженно и профессионально выполнять свою работу каждый день. Если люди смогут со спокойной душой усыновлять не очень здорового ребенка, потому что будут уверены, что государство не бросит их на произвол судьбы... Слишком много «если». И очередным законопроектом все эти «вопросы жизни и смерти» не снять. Меняться должны не столько законы, сколько мы сами.

Принц и нищие

/ Общество и наука / Телеграф

Нет, не всегда еще у нас с должным почтением относятся к особам королевской крови. Классический случай описан у Марка Твена: «Мальчики... столпились вокруг принца. Тот проговорил с прирожденным достоинством: «Скажите вашему начальнику, что с ним желает беседовать Эдуард, принц Уэльский». Эти слова были встречены громкими криками, а один наглый подросток сказал: «Ты, что ли, оборванец, посол его милости?..»