Эксперт Эксперт - Эксперт № 04 (2013)

— Да, это давно уже.

— Что же произойдет, если запрещаются усыновления лишь в одну из стран? При том что сами службы остаются в прежнем виде?

— Здесь речь идет о щупальцах этих усыновительных синдикатов. Если вы будете точечно бороться с коррупцией, то нанесете лишь игольные удары. Щупальца надо обрубать, способ обрубания один — запрет на внешнее усыновление. Потому что сам спрут за пределами, это глобальный рынок, с которого нам надо уходить, потому что мы последняя белая страна, которая позволяет себе продавать своих детей на сторону. Это позорище, и нам надо избавляться от сиротства и от этих внешних усыновлений. Проблему сиротства внутри страны мы не решим. Потому что коррумпированная опека заинтересована в том, чтобы матери отказывались от своих детей в роддомах. Они заинтересованы в том, чтобы суды как можно чаще лишали родителей родительских прав. Вы знаете, что почти в 60 процентах случаев лишения родительских прав эти родители затем добиваются их восстановления? Но только в том случае, если дети еще здесь. А детей могли уже продать.

— Можно обратиться к мировой практике запрета на усыновление, к мерам, которые принимали разные страны, в том числе Румыния, Камбоджа, Киргизия, из- за опасения в коррумпированности собственных органов опеки. Во всех этих случаях все- таки речь шла о полном запрете на усыновление иностранцами. Наш закон направлен адресно против одной страны.

— Я согласен, что он действительно слегка беззубый и надо будет его поправить.

— Последний московский марш свидетельствует, что закон вызвал очевидный политический кризис. Если сравнивать с протестами прошлого года, у этого марша очень сильно изменилась риторика по отношению к властям. То есть, грубо говоря, если раньше говорили о жуликах и ворах, то теперь — о подлецах и людоедах. Как вам кажется, имеет ли это какое- то значение для политической атмосферы в стране? И не было ли все же ошибкой включение запрета на усыновление в « антимагнитский» закон?

— Я считаю, что произошло уникальное событие в истории человечества — впервые на площадь вышли люди добиваться права продажи собственных детей за границу. Говорить о том, что это нормальное состояние умов, по меньшей мере странно. Как бы я это интерпретировал? Я бы всем, кто давно читал и забыл, и тем, кто никогда не читал, рекомендую прочитать роман Достоевского «Бесы», где этот феномен описан очень хорошо, он называется «бесовщина». Этот феномен не связан с политикой, с политическими взглядами, это не связано с идеологическими убеждениями. Это определенный психоз на антироссийской почве. Как писал Достоевский, бесчестилась Россия, и как можно было этому не аплодировать. Вот я думаю, что протестное движение действительно качественно изменилось: оно было движением в основном политическим, а сейчас стало просто бесовским, в интерпретации Достоевского.

— С одной стороны говорят о людоедах, с другой — о бесовщине. Не кажется ли вам, что сейчас политическая риторика с обеих сторон уходит в некую иррациональную сторону? И это тоже свидетельство кризиса?

— Нет, абсолютно. Во всех уважающих себя странах внешние усыновления запрещены, и это нормальное, обычное поведение человека. Но, естественно, тот, кто стоит на позиции Ставрогина из романа «Бесы», этого не поймет. Поэтому я считаю свою позицию глубоко нормальной для любого цивилизованного человека в любой цивилизованной стране, который уважает себя, свой народ, свою нацию, свою расу.

Емелин Всеволод

В Москве так много стало кадиллаков,

Куда ни плюнешь — всюду кадиллак.

В Москве так много стало автозаков,

За угол глянешь — увидишь автозак.

Девчонки любят тех, кто в кадиллаках,

Тех, кто начальник, мент или бандит.

А Юлька любит тех, кто в автозаках,

Кто за свободу родины сидит.

Она любила храброго мальчишку,

Она связала с ним свою судьбу.

Он не читал бессмысленные книжки,

А выходил отважно на борьбу.

Когда на марш собрались миллионы,

Он шел вперед, сжимая крепко флаг.

За что был взят бойцами из ОМОНа

И беспощадно брошен в автозак.

Прощай, любовь, прощай, моя свобода,

Меня не жди и горьких слез не лей.

Вот суд идет, дают четыре года

Далеких зауральских лагерей.

Он уважаем был у каждой масти,

Он у блатных имел авторитет.

Но вдруг зовет начальник оперчасти

И предлагает пачку сигарет.

Вы, говорит, решили взбунтоваться,

Ты расскажи об этом от и до,

А мы поощрим источник информации,

И через месяц выйдешь по УДО.

А если нет, то мы не виноваты,

Ему начальник дальше говорит,

Но ты получишь пару дней пресс-хаты,

Остаток жизни будешь инвалид.

Мальчишка взял из пачки сигарету,

Затылок бритый грустно почесал

И так ответил куму он на это:

Кончай, начальник, свой гнилой базар.

Перетерплю мучения и пытки,

Но на друзей своих не настучу.

Зашью я рот суровой прочной ниткой,

Но не скажу ни слова палачу.

Когда на бунт поднялась эта зона,

В нее ввели уфсиновский спецназ.

Ударил выстрел, прянули вороны,

И у мальчишки свет в глазах погас.

Что натворила ты, тупая пуля?

В холодный цинк запаивают труп,

В Москве рыдает безутешно Юля —

Не целовать ей больше милых губ.

Там, за Уралом, мало кадиллаков,

Там еще моды нет на кадиллак.

Там только иней на еловых лапах

Да хриплый лай сторожевых собак.

Третьяков Виталий, журналист, политолог. Декан Высшей школы (факультета) телевидения МГУ им. М.В.Ломоносова

России требуются реформы, революционные в своей фундаментальности, а не в темпах сокращения нашего реального, а порой и мифического отставания от Запада

Виталий Третьяков

Фото: photoxpress.ru