Эксперт Эксперт - Эксперт № 06 (2013)

Искренне надеюсь, что запускаемые институтами развития программы, направленные на поддержку инфраструктуры венчурных инвестиций, смогут выправить существующую ситуацию. Несмотря на ежегодно увеличивающийся объем рынка венчурного капитала, говорить о достаточности средств на рынке все-таки рано. Если сравнить такой показатель, как соотношение объема венчурных инвестиций и ВВП в разных странах, то для государств со зрелым рынком прямых и венчурных инвестиций он составляет десятые доли процента от ВВП, а в России — менее одной сотой процента.

Тем не менее с каждым годом объем вложений растет. Согласно «Обзору рынка прямых и венчурных инвестиций», в основе которого лежат данные анкетирования управляющих компаний фондов прямых и венчурных инвестиций, в 2011 году объем капитала фондов, действующих на российском рынке прямого и венчурного инвестирования, превысил знаковую отметку 20 миллиардов долларов. Это без учета действующих на мировом рынке международных фондов с российским капиталом, которые создавались в том числе с участием наших институтов развития и могут инвестировать в российские компании. Если же говорить об инвестиционной активности фондов, то в 2010 году было осуществлено не менее 128 сделок, а в 2011-м уже около 140.

О пользе стратегии

Владимир Мау, ректор РАНХиГС при президенте Российской Федерации:

— У меня редкая по нынешним временам специальность. В моем дипломе о получении высшего образования написано: «Специальность — планирование народного хозяйства». И несмотря на это, а может, и поэтому я отношусь к категории людей, наиболее скептически смотрящих на стратегическое планирование.

Но если мы все же поднимаем такой вопрос (на Красноярском форуме я согласился вести соответствующую секцию), то мы должны понять, что хотим видеть в стратегии своего экономического развития. Я думаю, что в ходе дискуссии все-таки подниму вопрос об ограниченности возможностей стратегического планирования.

Владимир Мау

Стратегическое планирование можно было обсуждать в первой половине ХХ века, когда на двадцать лет вперед стратегические приоритеты были в общих чертах понятны: если перейти от сельского хозяйства к промышленности и производить больше чугуна, цемента, стали, то можно стать развитой страной. А если вы будете в основном производить сельскохозяйственную продукцию, то вы будете слабыми. Дилемма понятна.

Но с конца прошлого века характер экономики изменился. Сегодня практически нет передовых и отсталых отраслей. Любая отрасль может быть инновационной и, соответственно, передовой. Как и наоборот. Это радикальное отличие экономических моделей, к примеру, XIX века и современной. Нынешняя ситуация в какой-то мере напоминает XVIII век, когда Адам Смит убеждал, что экономика должна быть либеральной и не надо искусственно стимулировать те или иные отрасли, то есть если вы аграрное государство, то и будьте таковым. Его позиция объясняется тем, что в его время самыми сильными были аграрные монархии. Поэтому в понимании Смита и экономистов XVIII века аграрный не значило отсталый. Отрасли были равноправны.

В XV веке один итальянский путешественник написал про англичан, что их крестьяне настолько ленивы, что выращиванию зерна предпочитают разведение овец. В то время земледельческая Италия была богаче Британии. Представляете, если бы советники МВФ приехали в тогдашнюю Британию и стали предлагать зарезать овец и начать выращивать зерно? Британия, наверное, стала бы богаче, но она совершенно точно упустила бы свой шанс стать одной из первых промышленных держав. Ведь именно овцеводство дало толчок промышленной революции, которая началась с создания суконной промышленности. Возможно ли было спрогнозировать такой поворот? Едва ли.

Так что стратегическое планирование уже тогда было достаточно бессмысленным занятием. Сегодня же мы вступаем в мир, очень похожий в этом смысле на мир Адама Смита. Сегодня любая отрасль может оказаться и передовой, и отсталой. Динамизм экономических и технологических изменений резко возрос. Сегодня у нас нет двадцати-сорокалетнего интервала, какой был в начале ХХ века, чтобы сказать: это передовая отрасль, мы сосредоточим там деньги, разовьем ее и тогда станем самыми сильными. Сложилась совсем другая экономическая модель, при которой резко снизились возможности прогнозирования, и попытки правительства сказать, какая отрасль является национальным приоритетом, заведомо обречены на неудачу.

Именно поэтому если и говорить о стратегическом планировании, то скорее как о проблеме стратегической координации, о стратегии экономической политики. А это уже совсем не проблема выделения отраслей, назначения победителей и передовиков.

К тому же планирование создает конфликт интересов, так как возникает необходимость определения показателей. Как только вы начинаете оценивать эффективность деятельности предприятий, бизнеса или министра, вся экономика начинает строиться на том, какой показатель выбрать и как профанировать его исполнение. Начинается игра в показатели.

В общем, тема очень интересная. Я согласился стать модератором этой секции, предупредив организаторов о своей позиции и что разговор не пойдет о том, как нам переходить от победы к победе.

Нужна «новая индустриализация»

Александр Идрисов, управляющий партнер Strategy Partners Group:

— Можно констатировать, что Россия больше не принадлежит к числу промышленно развитых стран. За последние двадцать лет практически не был создан и серийно произведен ни один продукт, который занял бы достойную позицию на глобальном рынке. Некоторое исключение составляет продукция оборонно-промышленного комплекса, но и в этой сфере мы устойчиво теряем позиции.

Россия пока сохраняет позиции одной из наиболее привлекательных стран для размещения производства. Однако предсказать будущее сложно. Существует по меньшей мере три возможных сценария. Первый: цена на нефть высокая, и проведены глубокие институциональные реформы. В этом случае все будет замечательно. В течение десяти лет Россия может осуществить реальный прорыв. Другой сценарий предусматривает, что цена на нефть снизится, но реформы будут проведены, — тогда потребуется больше времени для возрождения промышленного производства и структурных изменений в экономике. И наконец, пессимистический сценарий, что у нас не будет ни бюджета, ни реформ.

Александр Идрисов

В последнее время все чаще стали говорить о необходимости восстановления качественного промышленного производства, создания новых высокотехнологичных сегментов. Я возглавлял экспертную группу, которая предложила президенту России идею создания 25 миллионов высокопроизводительных рабочих мест. Я также являюсь автором термина «новая индустриализация». Что необходимо сделать для реализации подобной программы? Масштабные частные инвестиции, преимущественно иностранные. У государства нет денег на прямое финансирование промышленности. И в любом случае привлечение государственных средств в развитие производственных мощностей — порочная практика.