Алексей Шерстобитов - Ликвидатор. Исповедь легендарного киллера

У Гусятинского было несколько иначе. Обладая неограниченной властью над другими, он не мог властвовать над собой, страх сковал его, и чтобы как-то развеять сковывающий ужас от нового, непривычного положения нахождения в тюрьме, он ежедневно требовал общения с адвокатом, на что и работала наша, вовремя созданная контора «Согласие» во главе с Ильёй Рыжковым и с уже имевшими на тот период вес Мидлиным, Долей и Кононенко.

Беседы сопровождались написанием длинных писем, ксерокопии которых Андрей мне передал перед поездкой в Киев, дабы разбить в пух и прах, возможно, оставшееся хорошее мнение о шефе. Письма — «малявы», на нескольких плотно сжатых, исписанных мелким почерком страницах — содержали просьбы, редко указания по делу, а порой проскальзывали и мольбы о скорейшем освобождении, перекрывавшие своим объемом и энергетическим выплеском темы семьи, бригады и даже недавно родившейся дочки.

«Иваныч» заботился о нём, как о себе, всегда была готова любая сумма. И в результате всех усилий суд, проходящий в Иркутске, вынес оправдательный приговор с формулировкой «За отсутствием улик», но Григорий был выпущен до этого под подписку о невыезде — за чисто «символическую» сумму в 1 миллион долларов, от которой я лично остолбенел на некоторое время! Такой суммой на тот период по его делу можно было «убить», в смысле «купить», почти любого судью, вплоть до «Верховного», учитывая не такую уж большую серьёзность предъявляемого ему обвинения. Что не получилось у Пылёвых через 11 лет, предлагавших за «подписку о невыезде» для себя по два миллиона долларов от каждого.

Смех заключается в том, что обычно прозорливые «главшпаны» покупают свою свободу и безопасность до ареста. Если вы слышали название той или иной группировки и не знаете о процессе над её участниками, подобно нашему, или «Кингесепской», «Слоновской» и так далее, то лишь потому, что их лидеры научились вести бизнес и правильно вкладывать деньги. И уж совсем не потому, что нет о них ни данных, ни сведений. Правда, здесь работает ещё один закон, старый, как сам государственный строй: если нет возможности победить преступность (а победить её, как любую «Гидру» и любой перманентный процесс, с постоянным замещением пустых мест, крайне сложно), то её нужно либо подчинить, поставив в зависимость, либо возглавить. Действительно, зачем убирать старых, прислушивающихся и уже имеющих, что терять, когда на их место придут точно хуже, точно голоднее, и, возможно, с новыми методами добывания денежных средств и борьбы, если гораздо прагматичнее, что-то позволяя им, создать из них же «бампер» со сдерживающим и смягчающим эффектом от вновь прибывающих и создающих новые структуры. И той и другой стороне достаточно создавать образы врагов, противопоставляя друг другу — разделяй и властвуй. И ведь работает, как вечный двигатель, со времён Гая Юлия Цезаря, а, скорее всего, гораздо раньше. Правда, с последним всё плохо закончилось, как с любым, кто потерял контроль или подумал о себе, как о Боге.

Гусятинский был на свободе, я, в числе многих, «имел счастье» общаться, но не как большинство, а тет-а-тет. Он, бывший силовой троеборец, всегда в мышечной массе, выглядел сейчас утёнком с тонкой шеей, причем далеко не прекрасным. В нём проглядывался какой-то надлом, видимый в его постоянно хаотически шаркающих глазах, ещё не отвыкших от казематных стен, которые вызывали в его душе ужас. И это мне не нравилось. Я убеждён, что любой страх, закравшийся в подсознание человека, всегда выползает не вовремя и заставляет принимать не только более жёсткие, но и часто неадекватные решения. Страхами мы живём, скрытыми — управляемся, завуалированными — многое пытаемся объяснить, и, зачастую, не со всеми имеем возможность бороться и всем противостоять, хотя бы потому, что не в состоянии всех разглядеть. Выход, мне кажется, в жёстком соответствии своим принципам, раз и навсегда выработанным, без оглядок на временно волнующие и часто меняющиеся обстоятельства. Как всегда скажу про исключения, но они должны быть всегда в положительную сторону и служить напоминанием тех же самых правил. Иначе хаос перестанет быть порядком, и из получившегося бардака вытечет новый, в котором неизвестно, найдётся ли для вас место.

Мы расстались со словами, с его стороны: «Готовься, работы будет много», с моей: «Как всегда, и наверняка ещё вчера нужной», — и распрощались кивками головы. Впрочем, на «старых дрожжах» вес в криминалитете он набирал быстро, хотя никто особенно и не старался его расшатывать, как, впрочем, и вес тела. Купленная сразу по освобождению новая дублёнка стала трещать по швам. И настроение поднималось новыми покупками в неограниченных количествах. Быстро восстанавливалась и уверенность в себе и в своих силах. Здесь же впервые, кажется, он увидел угрозу в Пылёвых, а Олег, один них, по всей видимости, привыкнув к самостоятельности, давал тому немало поводов.

Первое, за что Гриша поблагодарил меня, это за преданность и выполнение поставленной им из заключения задачи.

Хотя это и был период сразу после потери матери, и, наверняка, нормальный человек выкинул бы какой-нибудь фортель и, скорее всего, закончил бы свою «карьеру», а в наших обстоятельствах, по выходу Гусятинского, и жизнь. Я же просто занял себя поиском человека, совершенно не думая о последствиях и о том, что придётся стрелять. Действовал, как хорошо налаженный механизм, коим стать боялся. Меня волновали только мои переживания и, эгоистически не думая о других, я работал и жил только сегодняшним днём, только что бы отвлечься — кривая выведет.

И вывела: узнал, где появляется «Пантелей» — именно так называли человека с именем Леонид. Я даже видел его год назад на каких-то встречах, а принадлежал он когда-то к тому же коллективу, к которому принадлежал сам Григорий, а также Пылёвы, «Удав», Стас, Костя «Чеснок», и Лёня. Сейчас же, по версии «сидельца», именно он, «Пантелей», был виноват в тогдашнем положении дел, со всеми выходящими последствиями.

Узнав, что искомое можно обнаружить в одном из спортивных залов в районе Белорусского вокзала, принялся за просеивание и, через некоторое время, обнаружил. Здание находилось во дворах известного казино. Ещё два дня, и оптимальное место покушения было определено — окно тренажёрного зала, выходившее в тёмный переулок, и все проблемы лишь в его высоте, которые решал подставленный заранее ящик. Этот выбор места упрощал и делал задачу безопасной, учитывая ещё и время года, когда темнеет чуть ли не в середине дня, а свет, горящий в помещении, высвечивает цель, в то же время слепя её и не давая видеть, что происходит за окном.

Точка была поставлена через день, и явилась жирным окончанием в разборках между бывшими единомышленниками.