Алексей Цветков - Атлантический дневник (сборник)

У меня нет ни капли сомнения в том, что Иосиф Бродский не просто знал, но и любил Америку – при всей его программной сдержанности эта любовь то и дело проскальзывает в стихах, в той же «Колыбельной Трескового мыса» или «Осеннем крике», и весь панцирь его поэтической иронии пронизан светящимися жилками этой любви. Нобелевская премия, которой его удостоила универсальная цивилизация Найпола, была для него лестной и высокой оценкой, хотя ее теневые стороны он, наверное, видел не хуже меня.

Но он, в отличие от Найпола, прибыл в сердце этой цивилизации не учеником, а миссионером, и куда чаще эта миссия заставляла его не смотреть, а показывать. Иными словами, Бродский навсегда остался русским, хотя в Россию так до смерти и не вернулся. Все попытки угадать, почему так произошло, бьют мимо цели, потому что нелепо, в конце концов, опять угодить на Тринидад и поражать туземцев звучными именами знакомых из метрополии.

Иосиф Бродский имел шанс стать мостом через Атлантику для российской культуры в тот момент, когда она, может быть, острее всего в этом нуждалась. Но он, закономерно и для себя, и для России, стал всего лишь дерзкой попыткой десанта, экспедицией капитана Кука. И его Нобелевская премия, ничего не вычитая из этой миссии, ничего к ней и не добавляет.

Сегодня мы в состоянии с исчерпывающей точностью указать время и место зарождения коммерческой отрасли с оборотом в миллиарды долларов. В 1841 году в американском журнале Graham’s был напечатан рассказ Эдгара Аллана По «Убийство на улице Морг», первый в истории литературы детективный рассказ. Два года спустя он вернулся к этому жанру в рассказе «Золотой жук».

Детективные сюжеты в широком смысле существовали в литературе всегда. Заслуга По состоит в том, что он впервые выстроил историю преступления как некую головоломку со встроенными ключами к разгадке, которая приводится в конце. Эта конструкция с некоторыми неизбежными вариациями остается рабочей по сей день и для многих стала настоящей золотой жилой. К сожалению, не для самого Эдгара По, который в 1849 году умер практически нищим, от последствий чрезмерной любви к алкоголю.

Первым, кто сделал на детективе серьезные деньги, был, конечно же, Артур Конан Дойль, создатель бессмертного Шерлока Холмса. В каком-то смысле эта литературная пара, По и Конан Дойль, напоминает мне историю Александра Попова и Гульельмо Маркони. Первый изобрел радио в 1885 году, но в силу особенности русского уклада, отмеченной много позднее Виктором Черномырдиным, не смог ни внедрить свое изобретение, ни извлечь из него материальную пользу. Маркони, который изобрел радио совершенно независимо через год после Попова, но жил на Западе, получил и патент, и богатство, и славу, а в конечном счете и Нобелевскую премию.

Детективный жанр изначально был отраслью так называемой «бульварной», или «желтой», литературы и в значительной степени остается в этих рамках и сегодня. И дело здесь не обязательно в презрении так называемой «высокой литературы» к занимательному сюжету – скорее в ограничениях, присущих детективу от природы, в его исходных условиях. Напомню: задача автора заключается в том, чтобы читатель не угадал преступника почти до последней страницы, но когда его разоблачит сам автор, читатель должен ударить себя в лоб: дескать, какой же я простофиля, да ведь все было ясно с самого начала!

Некоторые из ограничений очевидны с первого взгляда: так, например, никому не нужен детектив, где персонаж, совершивший преступление, выведен лишь в последней главе. Другие не столь очевидны, но именно они закрывают доступ в «большую» литературу: поскольку задача автора заключается в том, чтобы пустить читателя по ложному следу, он лишен возможности снабдить героев убедительными психологическими портретами, потому что это дало бы нам возможность «заглянуть им в голову». А поскольку роман – жанр по преимуществу психологический, получается нечто вроде стометровки с мешком кирпичей: добежать-то можно, но на призовое место рассчитывать трудно.

Впрочем, в конце дистанции многие авторы детективов меняют свой мешок кирпичей не на латунный кубок, а на мешок денег, поэтому жалеть их особенно не стоит. Показательно, что Агата Кристи, чей успех в этом жанре не имеет себе равных, с точки зрения литературы – полный ноль, ее персонажи – картонные куклы, а их приключения описаны нарочито картонным языком. У ее героя Эркюля Пуаро вместо психологии – усы, часы, пародийный французский акцент и набор дежурных реплик. Но зато ей было мало равных в искусстве выстроить сюжетный лабиринт и занавесить читательские уши лапшой.

Это, конечно, не писательский дар, а искусство составления кроссвордов и ребусов, и наследники Кристи потратили немало усилий на то, чтобы вырваться из «желтого гетто», не сводя при этом, однако, глаз с упомянутого денежного мешка. Первоначально фигура сыщика обладала качествами, близкими к сверхчеловеческим: проницательным интеллектом, внушительной физической силой и твердым авторитетом. Но читатель требовал правдоподобия и игры на равных. Так появились Пуаро и мисс Марпл с их комическими ужимками, а позднее – детективы с личными проблемами и трагедиями, с человеческими недостатками. Феминизм тоже не остался без трофея – все чаще в качестве сыщиков выступают женщины.

Собственно говоря, тема, которую я поднял, не требует обращения к специфике современного русского детектива, но пару слов я все-таки себе позволю. Самые известные из сегодняшних российских сыщиков – это Анастасия Каменская Марининой и Эраст Фандорин Акунина. Оба персонажа, конечно, подражательные, позаимствованные из англо-американского канона: Каменская – из уже упомянутой женской обоймы, а Фандорин принадлежит к давно популярному жанру исторического детектива. Тем не менее оба производят впечатление пришельцев из седой старины, поскольку абсолютно не отвечают современным требованиям правдоподобия. Сегодняшние российские органы внутренних дел, где якобы служит Каменская, имеют репутацию коррумпированиости, жестокости и чудовищной некомпетентности – нужно обладать совершенно необузданным воображением, чтобы представить себе в этой среде женщину, склонную к интеллигентности и регулярно разоблачающую преступников. Что же касается Фандорина, то это вообще не детектив, а герой комикса, наделенный сверхъестественными способностями и борющийся с демоническими злодеями. Иными словами, все это скорее фантазия, совсем другой жанр.

Если возвратиться к магистральному направлению, можно сказать, что сегодня среди авторов детективов нет признанного лидера вроде Конан Дойля или Кристи, хотя есть небольшая команда претендентов, идущих, что называется, нос в нос. Большинство из них, как уже издавна повелось, – женщины, хотя читатели таких романов – в подавляющем большинстве мужчины. Заработки этих людей иногда исчисляются в семизначных цифрах. Тем не менее можно понять желание вырваться вперед и вместо командного первенства получить единоличное.