Александр Наумов - Спецзона для бывших

– Давайте поговорим о тех девяноста процентах, которые попадают за решетку за дело.

– Ну я ведь сидел в СИЗО в камере для бывших сотрудников. Так что говорить могу только о сотрудниках правоохранительных органов. Люди разные, как и среди гражданского населения. Но сотрудник милиции, который идет на преступление, хуже в том, что он использует форму, использует власть.

– Используя форму, он, возможно, надеется, что благодаря этому уйдет от ответственности?

– Нет, об ответственности он не думает.

– Попадали в вашу камеру какие-то высшие чины?

– Нет. В основном, рядовые. Были и офицеры, но значительно меньше.

– В отношениях рядовых и офицеров присутствовала какая-то субординация?

– Нет, в тюрьме все одинаковы.

– Может быть, кто-нибудь пытался поставить себя выше других?

– Да там не поставишь…

– Почему?

– Просто отвернутся от него, и кто его будет слушать – никто. Хотя можно и совсем не общаться. Специально никто ни к кому не лезет. Все думают об одном: как отсидеть срок.

– На вашей работе как расценили происшедшее? Что написали в характеристике?

– А я не работал в последнее время в милиции. Я не с погон в тюрьму попал. Уволился из милиции – сам ушел. На тот момент у меня было, можно сказать, частное предпринимательство. Но я не успел его зарегистрировать. В общем, в уголовном деле я фигурировал как безработный.

– В чем заключалось ваше частное предпринимательство?

– Я кормил людей. Делал дома пирожки и развозил по офисам, возле которых нет столовых. Приходилось много ездить, искать клиентов, договариваться, принимать заказы – дело хлопотное. Но окупалось с хорошей прибылью. Я прожил с этой семьей пять лет. Я ушел от первой семьи и оставил им все. То есть оставил все сыну – у меня сын уже взрослый, ему сейчас девятнадцать лет. Квартиру, дачу оставил. Собрал сумку и ушел. Первая жена не хотела со мной разводиться. Она развелась, уже когда меня посадили в СИЗО. Что я потерял, когда меня посадили? В материальном плане – свое предприятие. Которого я добивался. Которое я налаживал. Удар для меня большой. Я потерял все, что создавал своими руками. К чему стремился. О чем мечтал. Хотя я всегда был уверен в себе, и я всегда знал, что в тюрьму я никогда не попаду. Я был в этом убежден, потому что был законопослушным гражданином. На суде удивлялись: «Как же так, у тебя даже никогда не было приводов в милицию». Никто не верил, что я мог такое совершить. С моей стороны это все произошло неумышленно. Хотя считается умышленным убийством. Я его убил… Убил!.. На суде подтвердилось, что он пил часто, скандалил. Пять лет я терпел… и моральное унижение – как только грязью меня не поливали. Но я терпел, потому что любил эту женщину, хотел с ней жить, жить семьей… И уходил я, просто не выдерживал. Может быть, и в этот раз тоже надо было к кому-то уйти в гости – к кому-нибудь из друзей. Я бы ушел, но не успел.

– Иногда убийцам снятся их жертвы…

– Самое удивительное, мне он ни разу не снился. Хотя у меня были… сомнения. Просто я не имел права лишать жизни человека. Вот это меня угнетает. И всю жизнь будет угнетать. Я не раз думал об этом. На свободу я выйду только через девять лет!.. И в таком возрасте… Тут есть о чем подумать. Я выйду, и буду никому не нужен. Женщина, с которой я жил, она девять лет меня ждать не будет. Ребенок вырастет, у него появится своя семья. Я ему дал какую-то базу, остального в жизни он будет добиваться сам. И когда я выйду на свободу, приду к нему, он скажет: «Извини, но когда я добивался всего этого, тебя рядом со мной не было». Такая вот ситуация. Куда идти? К матери? Она живет у моей сестры, там без меня тесно. И где гарантия, что я, когда выйду, не совершу новое преступление? Потому что я потерял все: жену, квартиру, машину, гараж, дачу. С чего начинать жизнь на свободе? Вставать в очередь на биржу труда? Или открывать свое дело? Не так это просто… Любое дело начинается пусть с маленького, но криминала. И я тоже, когда делал пирожки, оформил документы на тещу, потому что пенсионеры не платят налоги. Святых людей нет. Просто возникают ситуации, когда без криминала не обойтись. В такие условия нас поставило современное государство. Я как человек, поживший в совдеповские времена, скажу так: в то время я никогда не думал искать на стороне какую-то работу. Где можно подработать, чтобы принести домой побольше денег, я не думал… Я знал, что мне на производстве заплатят вовремя зарплату. И такую зарплату, на которую я могу, там, съездить… ну, прокормить семью свою. Если мне это надо, я просто пойду и устроюсь еще на одну работу. И буду работать. А как сейчас происходит, в наших условиях? Молодой человек оканчивает школу. Хорошо, если у его родителей есть возможность содержать его в институте – он поступает и учится. А если нет возможности? Надо идти работать. Но куда? В коммерцию? Сейчас столько конкурентов, что выбиться просто невозможно. Надо где-то что-то делать… все это идет через нарушение закона. Молодежи сейчас особенно трудно. Раньше молодой человек мог прийти на завод, у него была цель, он знал: пусть через десять лет, но он заработает квартиру. Сейчас все заводы закрыты, зарплату нигде не платят. Чтобы открыть свое дело, нужен первоначальный капитал. А где его взять? Опять надежда на родителей…

– Когда человек вырастает, он уже сам должен помогать родителям.

– Вот поэтому у нас и преступность сейчас растет. Это очень серьезный вопрос. Человек еще не смог встать на ноги, а родители ему уже становятся помехой. Очень много таких преступлений… Это тоже своеобразный итог проводимой государством политики.

– Однако роль личности нельзя недооценивать. Фактически человек сам себя сажает в тюрьму: сначала он совершает преступление, а потом уже государство его наказывает.

– Если говорить о наказании, то мне кажется, что каждый человек, попадая в тюрьму, задумывается о своем преступлении. Я не встречал еще ни одного человека, который бы пришел и хвалился: «Да я, там, убил пятерых». Все осознают свою вину. Каждый переживает. Я сейчас думаю, какой вред я принес той семье, в которой совершил убийство близкого человека. Как она – женщина, с которой я жил, сейчас будет зарабатывать деньги? Хорошо, если она где-то устроится. Хорошо, если, пойдет у нее дело. А если не пойдет? Я сломал ей жизнь. Себе-то я не сломал: я проживу здесь. Государство меня здесь обеспечит. У меня девять лет срок, я этот срок вполне выдержу. Я нормальный, физически развитый, здоровый человек. Я просуществую здесь. Мне большого вреда это не принесет. Может быть, только в моральном плане.

В приговоре осужденному Л. написали: «Преднамеренно нанес тяжкие телесные повреждения».

Читать дальше