Эксперт Эксперт - Эксперт № 19 (2013)

Насколько можно судить по назначению нового главы ЦБ Эльвиры Набиуллинойи активной позиции Министерства экономического развития, возглавляемого Андреем Белоусовым, которое уже подготовило конкретные меры стимулирования экономического роста, Путин предполагает опираться на эти два центра экономических решений, которые мыслят схожим образом, так как плотно работают вместе уже больше десяти лет. Скорее всего, идеи, которые сегодня обсуждаются, поддерживаются и крупнейшим банкиром страны Германом Грефом— он был первым министром экономики Путина и долгое время начальником Набиуллиной и Белоусова. Для осуществления новой экономической политики это было бы эффективно, так как деньги Сбербанка и его политика являются не менее системообразующими для хозяйства, чем деньги и политика ЦБ. Все трое — сторонники либеральной экономики, активной денежной политики и сильной роли государства в обеспечении промышленного роста в условиях масштабной модернизации или индустриализации (как кому угодно). Прочим министерствам Путин предложил подготовить планы деятельности и обсудить их с ним напрямую.

Но эта ситуация не менее двойственная, чем предыдущая, и она как-то должна быть разрешена. Как? Прежде чем попытаться ответить на этот вопрос, отметим, что когда наблюдатели трактуют действия Путина таким образом, будто он ждет, пока экономическое положение совсем ухудшится и только после этого отправит в отставку правительство Медведева, то они ошибаются. Путин и так знает, что ситуация тяжелая. Он уже больше года требует решений и действий и перевел всех на ручное управление для того, чтобы улучшить ситуацию, а не ждать, когда все развалится. Но институционального решения, каким быть правительству, пока нет.

Политолог и журналист Виталий Третьяковговорит по этому поводу следующее: «Демократической душой, демократическими стереотипами, которые свойственны всем нормальным людям, тебя тянет к тому, что должно быть четкое разделение властей — судебная, исполнительная, законодательная, высшая политическая в данном случае. Но демократические позывы — это одно, а есть страна гигантская под названием Россия. Теперь я абсолютно убежден, что в нынешних условиях президент и глава правительства сегодня — это двоевластие. А двоевластие вещь дурная. Это снимает ответственность с главы государства и с главы правительства и позволяет аппарату пользоваться наличием двух центров власти и, ссылаясь на мысли, идеи, предложения президента, не делать то, что говорит глава правительства, и наоборот».

Существует по крайней мере два варианта. Первый: правительство с премьером — политическим исполнителем линии президента (каким оно было при Ельцине). Путин, в отличие от Ельцина, сам может управлять процессом, однако наличие второго человека в исполнительной власти, наделенного большой и определенной ответственностью, право на которую он подтверждает ежедневной оперативной деятельностью, кажется очень полезной вещью.

«Для нас вариант стопроцентной президентской республики неправильный, так как у нас уровень сложности всего того, что входит в состав государства, на порядок выше, чем в США, — говорит политолог Алексей Зудин. — Правительство с точки зрения устойчивости страхует президентскую власть, дает возможность президентской власти сосредотачиваться на обеспечении классических функций: оборона, внешняя политика, безопасность и стратегическое планирование. Другое дело, что этот конституционный идеал не вполне наполнен. Он в значительной степени присутствует как что-то потенциальное. И наша задача, сохраняя президентский характер государства и политической системы, наполнить конкретным вменяемым содержанием парламентско-правительственный блок».

Второй вариант: правительство становится фактически частью администрации президента — тот самый американский вариант, против которого выступает г-н Зудин.

«Важен тот факт, что сам Путин в течение четырех лет был премьером, — говорит политолог Андраник Мигранян. — Возможно, нам предстоит когда-то преодолеть ненужность этой системы. Нам нужен президентский кабинет, то есть президент как глава правительства, и это было бы правильно. У нас и по Конституции ничто не мешает президенту руководить правительством. И в кадровом плане, и председательствуя на заседании правительства. Премьер — это ближайший помощник президента по экономическим вопросам. Я думаю, что такая конфигурация гораздо более адекватна и отвечает интересам страны».

Однако такой вариант может показаться слишком радикальным. Он, скорее всего, потребует введения должности вице-президента и серьезной перестройки всей системы управления государством. Вряд ли Путин склонится к этому варианту.

Логичнее всего, что после некоторого периода прямого взаимодействия президента, его администрации и министров и фактического определения новой социально-экономической политики будет сформирован новый кабинет, который будет эту политику осуществлять.

Уходит ли демократия?

Многие наблюдатели трактуют последние события вокруг правительства как очередной виток усиления президентской власти и, соответственно, уменьшения демократии. Нам кажется, что это не так. Сегодня объективно существует огромное число острых социально-экономических задач, которые надо решать. И если они не решаются в нынешней конфигурации власти, значит, надо не отменять вопросы, а менять конфигурацию. При этом даже в своем выступлении на майском экономическом совещании Путин отметил, что он хочет видеть в министрах персональную публичную и политическую ответственность. Иначе говоря, количество публичных политиков должно увеличиваться, условно говоря, пропорционально количеству решаемых задач. Тогда мы увидим совершенно другое политическое поле, наполненное смыслами и людьми, носителями этих смыслов. Это, безусловно, путь к расширению публичной политической элиты страны. «Я думаю, что все согласятся: Путин восстановил президентскую власть, — говорит Алексей Зудин. — Но есть вторая задача — восстановить как работающий, а не декоративный, парламентско-правительственный блок. Он у нас пока не полностью работающий. Все мы знаем, что правительство не формируется парламентом. У нас пока низок уровень согласия в политическом классе и вообще в элитах. Это важно, так как наполнение парламентско-правительственного блока нашей политической системы связано с формированием ответственных элит и принципиально совместимых друг с другом и с обществом политических партий. Собственно говоря, та политика, которая получила название “национализация элит”, — конкретный шаг к формированию элит того качества, которое позволит решить парламентско-правительственную проблему. В этом актуальная задача нашего политического развития, а не в том, чтобы сделать нашу политическую систему однородно президентской».