Деннис Смит - Пожарная команда № 82

— Поможет как мертвому припарки, — говорит Бойл.

— Так-то оно так, — отвечает Бенни, — но все равно надо попытаться.

73-я команда проложила рукавную линию на верхний этаж над огнем. Одна комната сгорела дотла, но пожар прекратили. Теперь они свернут рукава и возвратятся в свое депо на Проспект-авеню. Пожарные 31-й и 48-й команд все еще заняты делом — вскрывают потолки и стены. Винни снял противогаз и дожидается, когда спасательная команда закончит работу. В последний раз прольем квартиру водой и вернемся в часть.

Операцией руководит брандмейстер Солвин, и Аллен Сайбек, орудуя багром, спрашивает его:

— А что с тем парнем, который горел, шеф?

— Отправлен в больницу на полицейской машине. Но вряд ли он доехал. Скорее всего, врач констатировал «смерть до прибытия».

— Как же ему, черт побери, удалось выбраться оттуда? — спрашивает Ален.

— Наверно, вылез через пожарное окно, спустился на нижний этаж, а потом по лестнице — и в вестибюль.

В комнате появляется Билл Финч, помощник брандмейстера Солвина.

— Что делать с канистрами, шеф? — спрашивает он.

— Не трогать, — отвечает Солвин. — Скоро сюда прибудут пожарные инспектора.

Осматривая комнаты, Билли-о нашел две канистры из-под бензина, третью Арти обнаружил в коридоре. В этой еще и бензин оставался.

— Доказательство налицо, верно? — говорит Винни и неприязненно морщится. — Не иначе как эти ребята подожгли. А когда полыхнуло, их же самих и прихватило. Грех говорить, но если бы такое случалось почаще, меньше было бы поджогов.

Подходит лейтенант Уэлч, и мы начинаем разбирать этот случай, как делаем обычно после каждого вызова.

— Вы обратили внимание на то, как все вокруг опалено? — спрашивает Уэлч, вводя нас в прихожую сгоревшей квартиры. Мы осматриваем стены комнат — штукатурка облупилась и потрескалась от жара. — Как видите, — говорит он, — стены испытали воздействие высокой температуры, а когда мы прибыли, горели всего три комнаты. Мальчишки, наверно, все вокруг полили бензином, и огонь вспыхнул повсюду одновременно. За несколько секунд бензин выгорел, и огонь погас, за исключением, разумеется, трех комнат по фасаду: там было достаточно кислорода, чтобы поддерживать горение. Это все равно что зажечь свечу в майонезной банке, а потом накрыть крышкой: свеча будет гореть до тех пор, пока в банке не кончится кислород.

Прибывают два пожарных инспектора, берут показания у брандмейстера, капитана Фраймса и лейтенанта Уэлча. На инспекторах — пиджаки с широкими лацканами и яркие галстуки. Встреть я их где-нибудь в баре, я принял бы их за сыщиков, потому что пиджаки у них не застегнуты, а лица хоть и красивые, но совершенно каменные. Они, в сущности, те же полицейские сыщики, но занимаются лишь преступлениями, которые связаны с пожарами. Они пожарные, как и мы, но предпочитают носить на боку пистолет, а не держать в руках пожарный ствол. Мне один раз предложили стать инспектором. Но я потому и пошел в пожарные, что хотел бороться с пожарами. Если бы меня привлекало расследование преступлений, я поступил бы в полицию.

Инспекторы записывают данные, которые представляют для них интерес, и едут в больницу. Один из троих парней ещё жив, и они надеются, что успеют получить у него ответы на кое-какие вопросы. Канистры они забирают с собой.

Пожарные завершают тщательный осмотр помещения, и Винни в последний раз проливает комнату водой. Мы выпускаем из рукава оставшуюся воду, скатываем его и уезжаем обратно, в часть. Сейчас около шести утра, и в Южный Бронкс пробивается дневной свет.

Снова на кухне. Ребята даже не дали себе труда умыться. Перед ними — чашки с дымящимся кофе, на лицах — сажа и грязь. Иронизируют о справедливости возмездия на пожарах, но называют они это не возмездием, а «сущим дерьмом». Никто из нас никому не желает гибели, но горечь иронии — в том, что перед огнем все равны. Мы перебираем в памяти случаи явных поджогов; вспоминаем проломы в полу, затянутые линолеумом нарочно, чтобы пожарник провалился; вспоминаем, как погибли люди на верхнем этаже только из-за того, что в квартире под ними муж поругался с женой и поджег дом; вспоминаем свои ожоги, раны, переломы, которые достались на нашу долю по их вине. И сегодня мог погибнуть любой из нас. Но на этот раз погибли сами поджигатели.

В кухню входит Билли Ниппс, и я не могу отделаться от мысли о том, как Винни Ройс смывал блевотину у меня с робы и сапог. Тогда я и думать об этом забыл, но Винни заметил, в каком я виде, и направил на меня струю воды. В таких случаях я не прочь пошутить, надо бы сказать что-нибудь вроде: «Эй, Ниппс, когда в следующий раз поедешь на пожар, не забудь прихватить с собой ведерко. Ясно?» Но сейчас мне не до шуток — я слишком устал.

Через четыре дня Бенни Кэррол спросил у меня:

— Слыхал про пожар, что был на днях, когда погибли два парня?

— Я же был там, Бенни, дырявая ты башка.

— Да я не о том, дубина, я о расследовании.

— Нет, не слышал. И что же там выяснилось?

— Так вот, вчера приезжали инспектора, рассказывали, как было дело. Оказывается, домовладелец хотел выселить жильцов из той квартиры, он знал, что в ту ночь их не будет дома. И заплатил одному типу, чтобы тот устроил у них пожар. А тип нанял на это дело трех мальчишек, но когда они разлили бензин, сам бросил туда спичку и запер их в горящей квартире. Теперь его разыскивают по делу о двойном убийстве. Третий парень, которого вытащил капитан Фраймс, кажется, будет жить.

Бенни не успевает закончить рассказ. Раздается сигнал тревоги. На этот раз на задней ступеньке машины стою я. Рассказ Бенни не идет у меня из головы — так, значит, опять никакого справедливого возмездия не было. Вышло так, как всегда в Южном Бронксе. Настоящий злодей остался цел и невредим, жертвами оказались дети...

■

Меня зовут Деннис Смит. Я — нью-йоркский пожарный, один из «храбрейших города», как именуют нас газеты. В Нью-Йорке живет около восьми миллионов человек, двенадцать тысяч из них — пожарные. Мы отличаемся от всех остальных людей, живущих и работающих в этом городе: от банкиров, служащих рекламных бюро, водителей грузовиков, секретарей, продавцов и покупателей; для каждого из них есть большая вероятность, что после работы он возвратится домой на своих собственных ногах. Пусть усталым, но целым и невредимым. Пожарный ни в чем не может быть уверен. Жена пожарного, целуя мужа перед уходом на работу, молит судьбу, чтобы он возвратился домой. Чтобы ей не пришлось в отчаянии искать, на кого оставить ребенка, и сломя голову мчаться к мужу в больницу. При каждом звонке в дверь у нее замирает сердце — не начальник ли это пожарной команды, который пришел вместе с пастором и представителем профсоюза, чтобы сказать ей, каким хорошим, самоотверженным и храбрым человеком был ее муж?