Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

В ноябре 1992 года Мурашева провожали с поста начальника ГУВД Москвы. Как и положено правила­ми приличия, на прощание говорили теплые слова. Один из бывших коллег сказал:

— Аркадий Николаевич привнес в милицию све­жую струю.

В ответном слове Мурашев коснулся этой темы:

— Очень много свежести тоже вредно, а то можно и простудиться.

Впервые за всю историю московской милиции ее начальник обошелся без привычной процедуры юриди­ческого оформления ухода с поста. Оказывается, все это время он работал, не сдав в отдел кадров свою трудовую книжку.

Декабрь 1992 года. Шестой съезд народных депута­тов. Правительству поставлена неудовлетворительная оценка. Депутаты яростно добиваются его отставки.

Министр экономики Андрей Нечаев хватается за соломинку:

— Вот мы как двоечники и хотели бы остаться на второй год.

Весной 1993 года московская милиция арестовала супрефекта муниципального округа «Крылатское» Владимира Смышникова. Моссовет, депутатом кото­рого он являлся, лишил его депутатского иммунитета.

Громкое дело прогремело на всю белокаменную. По данным следствия, супрефект потребовал от руко­водства одной из фирм взятку в миллион рублей за подписание договора о содействии в строительстве торгового центра. Супрефекту отвезли помеченные милицией полмиллиона и записали на спрятанный дик­тофон состоявшийся при этом разговор.

После окончания следствия Смышникова перевели из «начальственной» «Матросской тишины» в Бутыр­скую тюрьму, где посадили в камеру к уже осужден­ным преступникам, в том числе и за убийства. Это, безусловно, противоречило закону, но тюрьма пере­гружена и свободных мест нет. Сокамерники, узнав, кого им подселили, тут же напомнили бывшему депу­тату постановление Моссовета об усилении борьбы с преступностью и сильно избили его. Несчастный ожидал суда как избавления.

Но первое заседание суда стало пока и последним: судья заявила, что в Мосгорсуд пожаловал незнако­мец, представился адвокатом Смышникова, предъявил ордер и адвокатское удостоверение и взял «для оз­накомления» два заключительных тома дела. С чем и исчез. Больше его никто не видел.

В связи с исчезновением части материалов дела суд направил уцелевшую часть дела на доследование. Быв­шего супрефекта возвратили в камеру. Несмотря на то что он плакал и кричал: мол, его там убьют.

Правительство Москвы рассматривало вопрос о работе метро, которое, по словам мэра, преврати­лось из «предмета нашей гордости в предмет позора».

Обсуждалась возможность повышения тарифов на проезд.

— Все дорожает, и проезд в метро тоже должен дорожать, — поддержал мэра выступивший на заседа­нии правительства депутат городской Думы Анатолий Станков. — Я вообще-то метро знаю. Мы туда с кол­легами недавно спускались.

В сталинские времена Анастас Микоян негативно относился к многочисленным попыткам сокращения государственного аппарата.

— Бесперспективное это намерение, — говорил Анастас Иванович. — Чиновники — это воронье. Спу­гнешь их с одного дерева, тут же на другое пере­берутся...

Горбачев тоже пытался сократить количество ап­паратчиков. Что из этого получилось, со смехом рас­сказывает Гавриил Попов, экс-мэр Москвы:

— В Москве раньше были учреждения СССР и Рос­сии. Затем СССР ликвидировали. Все, что было в СССР— перешло в руки России. Плюс здания ЦК КПСС. И обнаружился такой результат: новой россий­ской власти не хватило всего того, что было в СССР, ЦК КПСС и самой России. Я, как мэр, регулярно получал указания и поручения относительно помеще­ний, квартир, дач и так далее. Территория страны стала меньше едва не вдвое, население — едва не вдвое, промышленность — едва не вдвое, а аппарат государственной власти не мог расположиться в здани­ях, которые ранее вмещали аппарат и СССР, и России, и ЦК КПСС, вместе взятых!

Гавриил Харитонович забыл прибавить сюда еще помещения и хозяйство СЭВа.

Много раз мне приходилось слушать выступления российского вице-президента, и всегда восхищался его напористостью, умением увлечь аудиторию. Алек­сандр Владимирович всегда срывал заслуженные апло­дисменты.

И вдруг — конфуз. Аплодисменты иного рода — захлопывающие.

Случилось это на IV съезде Ассоциации крестьян­ских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов России в начале февраля 1993 года. Без вступления, без всякой дипломатии и психологической подготовки слу­шателей господин Руцкой смело пошел в наступление:

— Фермерство в том положении, в каком оно се­годня есть, — это обман самих себя и обман людей труда...

В качестве решения проблемы вице-президент пред­ложил создать государственные акционерные земель­ные банки, провести инвентаризацию земель с после­дующей выдачей сертификатов, акционировать произ­водство переработки, к которой будут «привязаны» и фермеры, и коллективные хозяйства.

И вот здесь российского вице-президента, курирую­щего сельское хозяйство, прервала одна из делегаток:

— Нас не надо ни к чему «привязывать»!

Вот какие времена наступили в России.

— Как понимать, что у рабочего средняя зарплата 8 тысяч, а у директора— 200 тысяч рублей? И все с этим мирятся. Повысили цены на электроэнергию, и сейчас обыкновенный оператор почти 150 тысяч руб­лей в месяц получает. А что от этого получили люди?

Гневное разоблачение продолжается:

— Выдающийся деятель нашей эпохи Шохин руко­водит гуманитарной деятельностью. Ни бухгалтерско­го учета, ни отчетности. 60 процентов гуманитарной помощи уходит в коммерческие структуры. В резуль­тате перекупщики на 40 миллиардов рублей нагрели себе карманы. Это же преступление!

Как вы думаете, кто автор этого гневного панеги­рика? Случайный попутчик по купе железнодорожного вагона? Разозленный гражданин из очереди за саха­ром? Беспомощный пенсионер — старый, немощный, обманутый?

Нет, это говорит вице-президент Российской Феде­рации Руцкой Александр Владимирович. На встрече с журналистами московской областной газеты «Под­московные известия».

Это— к вопросу о том, что такое власть. Если второй человек в государстве только жалуется, что тогда говорить об областном или тем более районном уровне?

Апрель 1993 года. В самом разгаре война против вице-президента Александра Руцкого. К нему не до­пускают журналистов, у него снимают охрану, заби­рают иномарку и пересаживают на старую разгонную «Волгу».