Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

Юрий Николаев, ведущий популярных телепрог­рамм «Утренняя почта» и «Утренняя звезда» на ОРТ, своеобразно поздравил еженедельник «Антенна» с вы­ходом двухсотого номера. Объяснив, что популяр­ность — это узнаваемость и стремление увидеть еще раз, проиллюстрировал это на себе, любимом:

— Когда-то очень давно, когда я только начал появляться на экране, отправился в сберкассу. Ком­мунальные услуги оплатить. Там — перерыв. Стою жду. В джинсах, маечке — лето. Рядом женщина стоит. Смотрела-смотрела и заявляет: «Вы так похожи на Юрия Николаева!» А я не знаю даже, как реагировать, говорю: «Почему это я на него похож? А может, это он — на меня?» Возмущению дамы не было предела: «А вы кто такой? Его по телевизору показывают, а вы кто такой?!»

Елена Степаненко — жена Евгения Петросяна. Ро­дилась в Волгограде, окончила ГИТИС в Москве, стала эстрадной артисткой.

Первый ее номер назывался «Я афиша». Героиня торговала билетами и зазывала зрителей: купите биле­ты! На Пугачеву! На Толкунову! В Детский театр!.. И при этом изображала тех, кого рекламировала...

— Первые гастроли с этим номером были у меня как раз в Волгограде! — рассказывает мастер эстра­ды.— Представляете, висит в родном городе огром­ная афиша: «Звезды советской эстрады». Там были Гелена Великанова, Шуров и Рыкунин, Тонков и Вла­димиров, Брунов... И моя фамилия, так как она длин­ная, почему-то была в середине. Папа мой шел с база­ра с сеткой, подошел, прочитал: «Звезды эстрады... Елена Степаненко...»— так у этой тумбы и сел...

О своем необыкновенном успехе в 1998 году: — Последняя поездка была у нас с Петросяном в Новгород. Наш звукооператор слышал, как какая-то женщина, выходя после концерта, громко говорила спутнице: «Да я лучше килограмм сосисок не куплю, а схожу на концерт и буду потом вспоминать и смеять­ся!» И я тоже так считаю! Да, кризис! Но все равно мы живем-то один раз! Давайте как-то из этого кризиса выходить. Хотя бы в своей семье, с друзьями, в компа­нии. Для начала на концерт сходите, посмейтесь!

У Филиппа Киркорова спросили:

— Вы читали роман Александры Марининой «Ре­квием»? Все убеждены, что герои книги — эстрадная прима Стелла и ее молодой муж — очень похожи на вас с Аллой Борисовной...

— Я удосужился прочесть только одну страницу, на которой якобы описывается наша пара. Что ж, если госпоже Марининой эта маленькая страничка помогла сделать хорошую рекламную кампанию и продать тираж ее очередного шедевра, я рад. Наша семья всег­да помогает неимущим.

— А вообще, вы любите читать?

— Люблю, но за последние пять-шесть лет в силу своей загруженности не прочел практически ничего нового. Особо сильно из-за этого не переживаю, по­тому что в свое время перечитал все, что только можно было.

У Иосифа Кобзона спросили:

— В свое время вы заявили, что на вас готовится покушение. Даже назвали фамилию киллера — Беляев. Чем все закончилось?

— А ничем. Мой друг генерал Громов позвал аф­ганцев: «Надо защитить Иосифа». Я ведь в Афгани­стан приехал одним из первых и ушел в числе послед­них. Это позволяет мне надеяться, что «афганцы» меня уважают. Все было более чем серьезно. Ко мне пришел конкретный человек и сказал: «Вас убьют из гранато­мета в вашем 1-м Смоленском переулке, на повороте с набережной». «Афганцы» — люди опытные. Осмот­рели место, приметили в доме напротив полукруглое окно на чердаке. Поднялись, у окна лежал примятый матрац. Это не убежище для бомжа — там сидел кил­лер, готовился к убийству, но что-то ему помешало. А может, кто-то из домашних сказал этому майору Беляеву: «Не надо. Кобзон — нормальный человек, певец, отец»,— и он расслабился.

Еще о Кобзоне.

— Что это за история в Узбекистане во время про­щального тура?— спросил корреспондент у маэстро.

— Узбекистан для меня не просто одна из респуб­лик бывшего СССР. Моя семья во время войны жила под Ташкентом, узбеки нас спасли. И в прощальном туре я запланировал в Узбекистане несколько концер­тов. Каримов запретил все! Мне потом рассказывали, как один из президентов СНГ за рюмкой говорил ему: «Что ты делаешь, это же Кобзон». А он ответил: «Я Иосифа люблю, но после его концертов народ выйдет на демонстрацию».

Каримов — авторитарный президент, запретил все оппозиционые движения. Наверное, испугался: как бы Кобзон не экспортировал демократию в Узбекистан!

— Это Аня. Мне 15 лет. Павел Николаевич! Вы — мой секс-символ.

— По-моему, вы поторопились. Но все равно спа­сибо!

Павел Николаевич— это главный редактор газеты «Московский комсомолец» Гусев. Аня — одна из чита­тельниц, позвонившая в редакцию в день открытого письма. Номер газеты, в котором опубликована под­борка читательских вопросов и ответов главного ре­дактора Павла Гусева, подписан главным редактором Павлом Гусевым.

Губернатор Кемеровской области Аман Тулеев как-то сказал, что распад Советского Союза он вос­принял как личное горе — по живому ведь разрезали. Министр культуры России Владимир Егоров признал­ся — он мучительно переживал распад страны, для него это был шок.

А вот свидетельство Михаила Задорнова — лю­бимца московских тусовок, удостоенного редкой чести получить квартиру в доме на Осенней улице, где про­писан сам Борис Ельцин, по поводу чего по лите­ратурной Москве распространилось едкое двустишие: «Труднее вы не сыщете работы, чем быть шутом при идиоте».

— Когда распался СССР, я был в Австралии. Пора на сцену идти, а я: «Боже, все же про коммунистов понаписал, что же теперь говорить?» А оказалось — все смеются.

Действительно, смешно было австралийцам: у че­ловека родины не стало, а он над ней перед чужезем­цами зубы скалит.

Институт теоретической астрономии присвоил од­ной из малых планет имя композитора Никиты Бого­словского. Это радостное событие было несколько омрачено его, как он признался, непростым в тот момент материальным положением.

И тогда композитор направил мэру Лужкову пись­мо в стихах:

Оплачивать квартиру денег нету

И, видимо, не будет никогда.

Назвали моим именем планету.

Быть может, переехать мне туда?

Лужков ответил незамедлительно. И тоже стихами:

Я убежден, что трудности

любые мы пройдем.

А если что не так,

то полетим вдвоем.

Лететь, конечно, не пришлось. Но мэр-то, а? Пред­ставьте, что такой ответ пришел бы из МГК КПСС, от товарища Гришина...

Однажды ночью Мстислав Ростропович сидел в своем кабинете в купленном в Санкт-Петербурге доме. Вдруг звонит охрана, просит спуститься.