Николай Зенькович - Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга

Александр Ципко, главный научный сотрудник Ин­ститута международных и политических исследований о либералах:

— В своей тусовке им скучно, а потому они, как жабы, периодически выскакивают из болота и квакают свои либеральные страхи и домыслы. Они, как пер­вокурсники, наивны, принимают за чистую монету все эти нелепые в России рассуждения о правых и ле­вых центрах, они не видят, что наши левые на самом деле являются закоренелыми традиционалистами, ру­софилами, консерваторами, что они и есть настоящие «правые» и в отношении к традициям, и в отношении к религии, и в отношении к национальному государ­ству. А наши вожди наших либеральных революций не в состоянии уразуметь, что являются самыми что ни на есть левыми, то есть разрушителями тради­ционных устоев.

Депутат Госдумы Владимир Семаго — личность известная. Член фракции КПРФ. Партбилет №0418181, выдан 10 апреля 1997 года, взносы упла­чены.

Взгляд изнутри:

— Могут ли помочь стране, обществу эти полити­ческие сомнамбулы? С утра и до обеда ходят по Рос­сии, предлагают: «Банду Ельцина под суд!» Потом складывают знамена, раздают интервью и идут обе­дать. До 6 вечера решают собственные проблемы. И только после этого, придя домой, садятся к теле­визору, чтобы узнать: как там страна?

Лидер КПРФ Геннадий Зюганов критически ото­звался о перспективах социал-демократии в России:

— В стране десять социал-демократических пар­тий, и все на одном диване умещаются, начиная от партий Румянцева, Рыбкина. И не будет у нас социал- демократии, потому что они все с кого-то копируют, не понимая ни национального характера, ни экономи­ки, ни судьбы России...

Единственная серьезная партия, по мнению Г. Зю­ганова, это возглавляемая им КПРФ:

— Она вобрала все лучшее, что есть в мировом левом опыте. Но вбирая в себя опыт, мы опираемся на идеалы справедливости, коллективизма и гуманизма, которые заложены были в идеологии нашей предшест­венницы — КПСС. По-моему, ничего более совершен­ного человечество еще не выработало.

«О признании незаконным государственного пере­ворота в России 7 ноября (25 октября) 1917 года»,— так назвал разработанный и внесенный им на рассмот­рение Государственной думы законопроект депутат Владимир Лисичкин.

Парламентарий — доктор экономических наук, сос­тоит в думской фракции ЛДПР. По его разъяснению, данный законопроект должен стать базовым, осново­полагающим для принятия других, и в частности «О восстановлении прав собственности граждан Россий­ской Федерации, нарушенных в период с 15 марта 1917 года по 12 декабря 1993 года».

Главный борец за реституцию прям и откровенен:

— До сих пор не отменены декреты, постановления и иные акты Совета Народных Комиссаров и обра­зованных им центральных и местных органов власти в период с 7 ноября 1917 по 5 декабря 1936 года, в том числе решения по отчуждению земли, собствен­ности граждан и их общественных и религиозных объ­единений. Это дает судебным органам формальный повод отказывать в исках о восстановлении прав соб­ственности.

Представленный Владимиром Лисичкиным пакет законопроектов, направленных на восстановление иму­щественных прав собственников, вызвал огонь крити­ки со стороны фракции КПРФ:

— А во Франции и Англии революции были за­конные?..

Одним из первых «серьезных задержанных» по по­дозрению в причастности к убийству депутата Гос­думы Галины Старовойтовой был помощник незави­симого депутата Мосгордумы Юрия Загребного Лев Волохонский. Он приехал в Санкт-Петербург из Моск­вы в конце той недели, когда случилось убийство Старовойтовой.

Днем на квартиру, где остановился москвич, при­шли три оперативника в штатском. Они предложили Волохонскому проехать в Большой дом — так еще с тридцатых годов называют здание на Литейном проспекте, где расположено УФСБ.

— Где вы были в момент убийства Старовойтовой, что делали, кто может подтвердить ваши показания? Подробно опишите, что вы делали в пятницу вечером.

Волохонский описал. Полнейшее алиби.

— Но ведь вы в сентябре этого года при свидетелях называли Старовойтову «сукой» и обещали с ней разо­браться. Это правда?— не отступали оперативники.

— Правда. Но не стрельбой, а конституционными методами. Например, через суд.

Через сутки задержанного отпустили. Пикантность ситуации заключалась в том, что это был тот самый Волохонский, диссидент и антисоветчик, семь лет от­сидевший за распространение самиздатовской литера­туры. Его и имело в виду МВД, распространив заявле­ние, что оперативно-следственные действия уже на другой день после убийства привели к «серьезным задержаниям».

Лидер аграрной фракции в Государственной думе Николай Харитонов внес предложение о восстановле­нии памятника Дзержинскому на Лубянке, кстати, под­держанное большинством голосов нижней палаты.

Все каналы телевидения многократно крутили фрагмент выступления парламентария, где он, перепу­тав последовательность известного изречения «горячее сердце, чистые руки, холодная голова», произнес «хо­лодные руки», но потом спохватился.

— Когда я слушала путаные объяснения Харито­нова про «холодные руки» и так далее, — сказала депутат Госдумы Элла Памфилова, — у меня возник­ла ассоциация, что у некоторых депутатов — отморо­женные мозги. Вдумайтесь: для борьбы с коррупцией надо восстановить памятник «железному Феликсу». А для восстановления экономики будем ставить па­мятник Джону Кейнсу, как предлагает Николай Трав­кин? И смешно, и абсурдно. Надо сохранять историю, но пока не восстановили разрушенное коммунистами, памятнику Дзержинскому место в паноптикуме.

Для Эллы Памфиловой Феликс Дзержинский плох тем, что он, по ее мнению, создатель машины, в кото­рой погибли ее родственники. И теперь она мстит памятнику.

Из других разоблачений бывшего друга семьи, быв­шего главного охранника государева тела. Речь зашла о Наине Иосифовне:

— Ельцин всем говорит, что она русская. Хотя уже само имя сомнительно: в русской семье, где знают «Руслана и Людмилу» Пушкина, никогда таким име­нем девочку не назовут, ибо Наина там — гений зла, колдунья, ведьма, подлая бабенка, главная сионистка, так сказать.

Потом Коржаков перевел разговор на дочь Наины Иосифовны Татьяну:

— Я сначала не мог понять Таню: как она часами может выслушивать того же Бориса Абрамовича. Ме­ня от его запаха выворачивает наизнанку, а она его часами слушать готова. Увы, материнские гены. Род­ное окружение...