Эксперт Эксперт - Эксперт № 20 (2013)

— Если нет среды, сделать такой проект невозможно. Получается, город существовал именно потому, что были связи между людьми?

— Конечно, в том и дело. Все и ностальгируют по человеческим отношениям. Распад идет за счет полной смены контента, жителей, падения образования. Это вопрос отсутствия образования и общей культуры.

— Это бесповоротно, назад уже не отыгрывается?

— Мы периодически все собираемся, обсуждаем, и лейтмотив такой, что точка невозврата уже пройдена. Например, был Эдуард Путерброт, живописец, сценограф. Отец его как раз директором филармонии работал, а мать служила специальным корреспондентом ТАСС по Дагестану. Она была русская, муж — еврей. И вот этот Эдуард Путерброт — культурный символ Дагестана в хорошем смысле. Все нынешние хорошие художники как раз из Путерброта и вышли. А сейчас по городу развесили плакаты «Художник Эдуард Бутерброт». Через Б. Мы не можем найти концов: кто это вешал, кто писал, как вообще умудрились? Если вы знаете, о ком речь, то как можно написать «Бутерброт»? Человек сделал для культуры больше, чем кто-либо, а его в мэрии не знают. О чем речь вообще может быть после этого? Там сейчас все в противоречии, и непонятно, что с этим делать. По идее, государство должно что-то придумать, но они ничего придумать не могут. Там же вплоть до того, что в очередной раз, в Бостоне типа дагестанский след, все — елки-моталки, опять мы. И эти мальчики, которые уходят в лес, и эти убийства милиционеров, и мечети эти, в которых говорят, что вот, дескать, ваши отцы были уроды конченые, они ничего не меняли, а вы отрекитесь, не будьте такими трусами. И давайте мочить чиновников и ментов и так далее. Там жесткач: дети сотрудников правоохранительных органов скрывают, что их отцы работают там, а то их тоже за это могут... Тяжелейший клубок проблем, и никто ни в чем не может разобраться. Наша книжка выглядит такой роскошью на фоне всех этих дрязг, всех этих листовок предновогодних: дескать, елка — это харам, нельзя отмечать. Детям в школах запрещают проводить утренники.

— Это официальные запреты?

— Нет. Официальных нет. Но в том-то и дело, что власть не может выработать никакой официальной позиции, которую нужно гнуть. А зеленые, которые на фоне безработицы, на фоне того, что без взятки невозможно трудоустроиться, набирают очки: они спасители, они научат. Девочки закрываются. Очень многие, а часть из них были университетскими преподавателями, вменяемыми, светскими абсолютно. И вдруг все, с концами в ислам, для общества они потеряны.

— Это же не то, о чем они мечтали с детства? Может, отчаяние толкает или что- то другое?

— Тут вообще начинается область предположений. Если, скажем, доктор философских наук, который играл на гитаре, говорит на пяти языках, участвовал в самодеятельности, в КВН и так далее, вдруг начинает гундеть про то, что ты закройся-закройся, харам-харам, это наводит на мысли. Опять-таки мальчики эти в Америке. Еще девочка, которая взорвала муфтия — не муфтия — крупную религиозную фигуру в Черкесске. Она в Русском театре работала, на радио, и вдруг надевает на себя этот пояс, едет к нему и взрывается вместе с ним. Потому что он где-то там неправ в религии. Это вряд ли от отчаяния и безработицы, тут, похоже, серьезные дела. И на фоне всего этого разговоры о какой-то городской культуре: ах, нам не хватает городского оркестра, здесь было деревце, а здесь было то-то — выглядят каким-то смешным копанием, но получилось, что это как раз и востребовано. Все задолбались, а тут они читают, что вот, мол, у меня была бабушка, она вышла замуж за дедушку, они познакомились на танцплощадке — какая-никакая отдушина. Мы и сами не ожидали.

Когда мы начинали книгу, все еще было не так плохо. А получилось как раз вовремя. Потому что нужно. Верстальщик, например, сам, за идею, помочь подписался. Представляете, сканировать каждый трамвайный билетик, фотографий этих несколько сотен. Он все сделал бесплатно — просто потому, что хорошее дело. На презентации в Махачкале сплошное братание. И в Москве — почти все герои книги тут, все хотят прийти на презентацию, выясняют, почему еще не организовали и когда будет. Меня по пять человек в день в фейсбуке сейчас спрашивают, где купить книгу.

P. S. Проект в фейсбуке — см . группу « Был такой город ».

Мануфактура Parmigiani Fleurier показала новую версию женских часов Tonda 1950 — она вышла на редкость удачной. Tonda 1950 — это классические женские круглые часы, двухстрелочник с маленькой секундной стрелкой, простой и элегантный, как роллс-ройс. В новой модели циферблат сделан из перламутра — белого и черного таитянского, редкого и особенно хрупкого. Безель выложен 84 бриллиантами, внутри стоит ультраплоский автоматический калибр PF 701С. Но самое замечательное в новых Tonda 1950 — это цветосочетания перламутрового циферблата, корпуса из белого или розового золота и четыре разных ремешка Hermès. Если, например, корпус из белого золота, а циферблат из белого же перламутра, то ремешок из кожи аллигатора ярко-красного оттенка. Если к белому золоту добавлен черный перламутр, то ремешок сделан из белой телячьей кожи. В том и другом случае получается эффектный контраст. К корпусу из розового золота и циферблату из черного перламутра — серый ремешок из кожи слона, а в варианте с белым перламутром — плетеный бежевый ремешок из кожи аллигатора.

Коллекция fine jewellery Stephen Webster, только что показанная на Baselworld, называется «Fly by Night» и посвящена разнообразным ночным бабочкам, жукам, летучим мышам. С одной стороны, это вполне в традициях марки с ее готически-рокерским стилем, с другой — довольно неожиданно, особенно на фоне куда более привычных зверушек, которых показывали другие ювелирные марки. У Стивена Вебстера получилась удивительно изящная и рафинированная коллекция — каждое изумрудное крылышко, каждая лапка и перепонка из черных бриллиантов на его кольцах, сережках и браслетах подвижна благодаря особому креплению и сочленению, и все вместе это создает почти 3D-иллюзию объема и движения.

В России начались продажи трансформера нового поколения ASUS PadFone Infinity.

Уже несколько лет назад был сформулирован парадокс развития рынка гаджетов: несмотря на универсальность современных устройств (телефон, компьютер, плеер, диктофон, фотоаппарат и будильник в одном устройстве), их количество в пользовании одного человека не падает, а растет. Причем в том числе и за счет однотипных устройств — смартфона, планшета, ноутбука, компьютера. Компании, недовольные своим местом на рынке, из этого парадокса сделали вывод, что будущее — за трансформерами, и начали активно продвигать самые разные их вариации.