Эксперт Эксперт - Эксперт № 20 (2013)

В-третьих, вхождение в состав академии и в ее руководящие органы академиков и членкоров, представителей отраслевых институтов, КБ и инжиниринговых структур, что способно при соответствующей организации обеспечить связь фундаментальной науки с прикладной, с инжинирингом и производством.

Эти три обстоятельства позволяют академии выступить инициатором крупных проектов и их разработчиком, не дожидаясь инициатив от других государственных институтов. Тем более что в настоящее время в России отсутствуют институции, нацеленные на формирование больших общегосударственных проектов. Как сказал Владимир Фортов, «Академия наук в современных условиях должна взять на себя более широкую функцию, чем только производство научных знаний. Академия должна стать идейным центром государственной экономической и инновационной политики», а это неизбежно предполагает проектный подход. Тем более что некоторые из таких проектов, что называется, лежат на поверхности.

Так, академик Николай Добрецовсчитает, что России не хватает крупной научной программы по нефтегазогеологии и нефтегазохимии (см. «На конце мантийной струи» , «Эксперт» № 47 за 2012 год). В силу их значения для российской экономики, в силу их запущенности в настоящее время и в силу новых задач, которые встают перед ними при намечаемом перемещении нефте- и газодобычи на север и восток Сибири и на морской шельф, России, по мнению Добрецова, предстоит создать практически новую отрасль промышленности, по масштабам такую же, как атомная, и на новых принципах. Такой проект, в свою очередь, мог бы стать частью еще более глобальной программы освоения российского Севера, требующей развития всего комплекса наук о Земле, и не только.

Такие масштабные проекты носят настолько комплексный характер, что могли бы потребовать участия практически всех отделений РАН и привлечения других научных академий и сделать актуальным включение в состав РАН отраслевых институтов. «В условиях развала прикладной науки, — считает Владимир Фортов, — Академия наук может быть очень сильным и полезным партнером для прикладных исследований и для исследований в вузах. РАН могла бы взять на себя идейное руководство прикладной наукой. А часть прикладных институтов можно было бы передать в ее состав».

Стыковка с прикладной наукой может стать основой сотрудничества академии и промышленности, академии и бизнеса. Тем более что в РАН уже ведутся работы, которые могут стать основой больших проектов, связанных с прикладной наукой и промышленностью. Например, по созданию комплекта оборудования, необходимого для производства современных микрочипов, в том числе фотолитографа с высоким разрешением (см. «Сложить нанопасьянс» , «Эксперт» № 4 за 2012 год).

Ясно, что любой большой проект может опираться только на результаты фундаментальных исследований, развитие которых получает в этом случае понятное для общественности и власти обоснование. В этом случае становятся ясными критерии отсева «живых» и «мертвых»: во-первых, академические успехи, во-вторых, общественная польза.

Здесь надо заметить, что с «живыми» академическими институциями и многими отдельными специалистами случилась удивительная вещь. Международная интеграция в значительной мере спасла их, если так можно выразиться, от научной гибели, но при этом теперь они значительно сильнее интегрированы в мировую науку и экономику других стран, чем в российскую экономику, в которой они оказались не востребованы. Более того, многие члены академии и ее сотрудники практически постоянно работают за границей. Может, этим вызвано их академическое спокойствие перед лицом проблем РАН, равно как и проблем всей отечественной науки? Они свои проблемы решили. В этом нет упрека, это констатация той ситуации, в которой придется работать новому президенту, чтобы решить, как вернуть академию в Россию, сохранив и развив научные возможности для всех ее «живых» сотрудников и институций. И большие проекты могут помочь решить эту проблему.

Мы отмечали выше недостаточную гибкость структуры РАН. Одним из путей решения этой проблемы может стать развитие системы сотрудничества академических институтов и ведущих университетов на основе общих проектов, которые могли бы осуществляться по типу мегагрантов, выделяемых на условиях обязательного соучастия в них академических институтов и университетов. С одной стороны, вузы в этом случае могут выступать своеобразным интерфейсом университетской гибкости для академической среды, поскольку, как мы отмечали, в них легче привлекать к общим проектам специалистов разных наук. С другой стороны, такой альянс может помочь поднять уровень образования в этих вузах и в связанных с ними школах и обеспечить приток молодежи в академические институты. Не противостояние академии и вузов, которое сейчас искусственно раздувается под предлогом реформы науки, а их взаимопроникновение при сохранении организационной самостоятельности — это тоже достойный проект для академии.

Ясно, что инновационный сценарий развития академии возможен лишь в том случае, если он будет востребован государством. Риск этого сценария — сохраняющаяся неопределенность государственной политики: при общих разговорах о модернизации и инновационном развитии сказать, что такая политика реализуется последовательно и неуклонно, пока невозможно.

В подготовке статьи принимал участие Ирик Иммамутдинов

* Дискуссия о роли и месте академии и о формах организации науки активно шла и на страницах нашего журнала. См. статьи критиков академии, в том числе нынешнего министра образования и науки: "Шесть мифов Академии наук" ("Эксперт" № 48 от 14 декабря 2009 года), "Верните действенность науке" ("Эксперт" № 38 от 26 сентября 2011 года). А также ее защитников: "Другой академии у нас нет" ("Эксперт" № 5 от 8 февраля 2010 года), "Не нужно революций" ("Эксперт" № 45 от 14 ноября 2011 года).

График 1

Ассигнования на гражданскую науку из средств федерального бюджета

График 2

Публикации РАН, представленные в Essential Science Indicators, по областям науки за 2002-2012 годы

График 3

Совместные публикации исследователей из российских университетов и РАН в научных журналах, индексируемых в Web of Science

График 4

Финансирование гражданской науки и РАН

Александр Привалов

Александр Привалов

Он очень поздно стал собой. До двадцати восьми лет он не написал ни одной вещи, которую стоило бы вспоминать, не прославься так автор впоследствии. Первую без скидок гениальную оперу он написал под тридцать; если же, следуя многим не последним знатокам, считать «зрелым» только послелоэнгриновского Вагнера, то выйдет, что он как следует начал лишь в тридцать семь. Моцарт до таких лет просто не дожил, Бетховен к тридцати семи почти оглох, Россини как раз дописал последнюю из своих 39 опер и оставил сочинительство. История музыки почти не знает других артистов не то что первого — третьего ряда, что сформировались бы так же поздно. О причинах столь долгого прорастания феноменального вагнеровского гения знать наверняка ничего нельзя, но догадываться можно — и даже не слишком трудно.