Моника Варненска - Бамбук шумит ночью

Мы то карабкаемся вверх, то спускаемся вниз. Голоса людей. Бамбуковый барак, притулившийся среди скал. Запах дыма смешивается с запахом запариваемых трав… Колбы, реторты, горелки. Бушующее пламя в очагах. Кто-то раздувает огонь и одновременно старательно прикрывает его. Стреха крыши упирается в скалу. Из темных уголков появляются люди. Шипит и потрескивает бензоловая лампа. Лаборатория средневекового алхимика, устроенная в скальном гроте?.. Нет. Это центр по производству лекарств, созданный усилиями руководства Нео Лао Хаксат. В будущем он, несомненно, станет первым лаосским фармацевтическим заводом.

Обмениваемся приветствиями и рукопожатиями. Обычные вопросы о здоровье, самочувствии, о трудностях пути. Руководитель фармацевтического центра Тхонг Фон хотел бы знать: видели ли мы уже госпитали в освобожденных зонах?.. Ему отвечают: нет, только завтра мы посетим подземную больницу. Но по пути туда польским товарищам захотелось посмотреть, как делают лекарства в условиях войны.

— Наша фабрика, — Тхонг Фон употребляет именно это слово: «фабрика», — возникла в шестьдесят третьем году по решению руководства Нео Лао Хаксат. Как вы знаете, агрессия США против нашей страны постоянно усиливается. То и дело повторяются атаки врага на освобожденные зоны. Ну и понятно, что нам очень нужны медикаменты. Нужны для населения, для армии, для кадров Патриотического фронта и вообще для всех, кто сражается и работает во имя родины.

— Есть трудности?

— Трудности?.. Поначалу нам не хватало всего: людей, сырья, оборудования. В шестьдесят третьем году нас было пятнадцать человек. Некоторые, и я в том числе, имели неполное среднее образование или закончили школу лаборантов. Сейчас у нас на фабрике занято около ста человек, считая тех, кто занимается на краткосрочных курсах по фармакологии. По окончании таких курсов, обычно десятимесячных, подготовленные нами специалисты несут полученные знания на периферию, в родные села… Начали мы очень скромно — с производства дистиллированной воды и самых простых противоболевых, дезинфицирующих и укрепляющих средств. Выпускаемые нами медикаменты предназначались в основном для нужд фронта. Потом, по мере увеличения производительности лаборатории и расширения ассортимента, наша продукция стала поступать в деревню, к гражданскому населению…

— А сырье? Откуда вы получали его?

— Сырье?.. Ну, прежде всего мы перерабатывали лекарственные растения… Сейчас мы выпускаем около сорока видов лекарств, используя при этом в самых широких масштабах опыт традиционной народной медицины.

В полумраке осматриваем дистилляторы польского производства, советские машины, превращающие в таблетки порошкообразные лекарства. Рядом стоят барабаны для производства пилюль из ГДР. Мельница для перемола нарезанных корней и кусков лиан. Лежит сырье: сушеные листья, травы, стебли. И еще — пилюли, порошки, микстуры. В плоском флакончике — бесцветная жидкость: это средство против ожогов, необходимое в Лаосе из-за постоянной угрозы пожаров от бомб и ракет. Глазные капли. Жидкие лекарства против кожной сыпи. Препараты, с успехом заменяющие сульфаниламиды. Противоревматические средства. Темные, шоколадного цвета пилюли против дизентерии и кишечных паразитов. Но гордость и слава «фабрики» — жидкий витамин В-12.

— Жаль только, что мы пока еще мало выпускаем его… — со вздохом говорит Тхонг Фон.

И вдруг, как бы неожиданно вспомнив, откуда мы прибыли, он оправдывающимся тоном добавляет:

— Вы приехали к нам из Европы. И наверное, все, что вы у нас видите, кажется вам очень простым и даже примитивным…

Да, конечно. Но мы хорошо знаем, что никогда раньше в Лаосе не существовало фабричного производства необходимых народу лекарств. Импортируемые из Франции медикаменты стоили баснословно дорого и были доступны только богачам. А ведь в этой стране, как и повсюду в Азии, собирали обильный урожай такие болезни, как малярия, бери-бери, дизентерия, воспаление легких, и была невероятно велика детская смертность.

— До шестьдесят пятого года мы работали в хижинах, укрытых среди джунглей, — продолжает Тхонг Фон. — Но американские бомбардировки настолько усилились, что нам пришлось четырежды менять месторасположение фабрики. Ну и, само собой разумеется, каждый раз мы начинали все сызнова. Нам очень не хватало многих необходимых вещей: оборудования и аппаратуры, инструментов и стеклянной посуды. Водь в наших условиях пузырьки, флаконы и бутылки — это просто бесценные предметы. Мы их используем по нескольку раз — разумеется, после соответствующей обработки. Нам приходится делать много микстур потому, что из-за большой влажности порошки и таблетки быстро превращаются в липкую массу, негодную к употреблению…

Спускаемся в глубокое подземелье. Грот. Вход в пего защищен гофрированным железом. Это склад лекарств. Осматриваем продукцию всех четырех цехов «фабрики» — порошки, таблетки, ампулы с жидкостями для инъекций, лекарства традиционной восточной медицины. Тхонг Фон сообщает нам общее количество выработанной за истекшее полугодие продукции: более одиннадцати тонн!

— Мы ждем подвоза упаковочных средств, чтобы отправить наши лекарства туда, где они наиболее необходимы сейчас, — говорит Тхонг Фон. — Так что все это пробудет здесь лишь несколько дней.

Вблизи плещет подземный ручей. Осторожно, по узкой бамбуковой кладке, переходим на другой берег. Еще один грот, приспособленный под склад. Это тоже очень надежное укрытие в случае налета авиации США. Тхонг Фон дает нам на пробу некоторые лекарства:

— Берите, берите! Вам они тоже могут пригодиться в пути.

Он нe спеша объясняет нам с Богданом, как надо употреблять средство, укрепляющее и восстанавливающее силы. Оно сделано из… перемолотых в порошок обезьяньих костей! Маслянистая жидкость в плоском флакончике отлично ликвидирует последствия тяжелых ожогов.

Я с благодарностью принимаю ценный подарок, по в душе лелею надежду, что в пути нам не придется заглядывать в дорожную аптечку. Вообще мне как-то неловко брать эти лекарства: я хорошо знаю, как ценна и нужна лаосским товарищам каждая пилюля, каждая таблетка, каждая доза лекарственной жидкости в условиях этой страшной и долгой войны… Тхонг Фон словно бы прочел мои мысли.

— Пожалуйста, я очепь прошу вас, возьмите лекарства! — повторяет он. — Правда, их у нас маловато. Но когда вы будете писать или рассказывать о нашей работе, покажите своим европейским коллегам эти вещи, иначе они не поверят…

Осторожно упаковываю в рюкзак флакончики, тюбики, порошки. Этикетки на них написаны по-лаосски от руки.

Покидаем пахнущий лекарствами грот. Где-то — кажется, бесконечно далеко отсюда, в каком-то ином мире — существуют богатые, даже роскошные лаборатории, сверкающие никелем, стеклом и пластмассами… А здесь, в глуши джунглей, в неимоверно тяжелых условиях идет упорная борьба за жизнь и здоровье людей. Для них пока нет роскошных лабораторий и больничного сервиса, а слово «Америка» означает — смерть.