Капитолина Кокшенева - Порядок в культуре

И что мы видим? Приватный ново-маленький человек (он же — «маленький гигант большого секса», он же — «комеди-клабист») победил государство всюду — в культуре тоже. Не только в советское время государство воплощало в себе «совокупный социальный капитал нации». А это значило, что культуру, науку и образование никто не мог приватизировать с тем, чтобы использовать их в своих корпоративных целях. Государственный их статус гарантировал их общедоступность и возможность быть в распоряжении всей нации (вспомните о государственном культурном строительстве в XVIII веке, например). Да, в советское время существовала гипертрофия больших целей, существовала узурпация «прав повседневности», но оставалась возможность подлинности как таковой. А вот сейчас, и само государство превратилось в корпорацию с защитой корпоративных интересов. Отец Александр пишет: «Здесь (в концепции фильма — К.К .) я вижу прямое, слегка замаскированное, продолжение либералами большевистской линии в отношении христианских основ русской культуры». Всё так, но только хуже. Если богоборчество советского государство нашу Церковь и нашу веру укрепило, то сегодня с Богом не борются. По новым технологиям Его попросту не замечают. Он — «не помеха»!

Сегодня именно подлинность (любая) подвергается заведомой «профилактике» по новым технологиям — процедуре «тотального открепощения»: отрыва чувственности от нравственной воли, ума — от души, нормы — от культуры, эгоизма — от социума, «маленького человека» — от государства. А фильма «Достоевский» — от причастности к родной культуре.

Полнота его жизни кажется невозможной. Он — главный режиссер Якутского государственного драматического театра им. П.Ойунского и Министр культуры и духовного развития Республики Саха (Якутии). Он поставил десятки спектаклей и создал Арктический государственный институт культуры и искусства, в котором ведет режиссерский курс, являясь при этом еще и академиком Академии духовности Саха.

Он, выросший в стенах русской театральной школы при Малом театре, успевал создавать и проводить театральные фестивали, ставить спектакли в разных годах России, снял несколько фильмов, последний из которых — «Тайна Чингис Хаана» (2009) по роману знаменитого писателя-современника Николая Лугинова был воспринят как символ имперской мифологической культуры.

Андрей Саввич Борисов активно участвовал в строительстве нового здания руководимого им театра, переименованного, как только вошли в новый дом, в Саха-театр. В этом нового типа театре, главное — трансформирующаяся (симультанная) сцена, обладающая сложной машинерией и световой техникой, позволяющими Борисову достигать удивительных пространственных решений в своих спектаклях: здесь могут двигаться навстречу друг другу две (или несколько) лодок одновременно; здесь вырастают ввысь символические деревья эпоса, здесь набегают волны реки Лены и втягивает в свои немыслимые просторы степь.

А теперь все силы Андрея Борисова сосредоточены на создании единого культурного евразийского пространства, начало «собирания» которого было положено в декабре 2011 года — года его шестидесятилетия — на Международной научно-творческой конференции, собравшей в Якутск, где стояли сорокоградусные морозы, ученых из Москвы и Казахстана, Тувы, Казани, Перми, Горно-Алтайска, Бурятии и Хакасии.

Он произвел на меня впечатление человека летящего: мысль его всегда точна, но устремлена в будущее. Говорит он при этом с какой-то убедительной щедростью — его режиссерской эмоциональности и напористости совершенно не противоречит благородная выдержка аристократа. Но аристократа подлинного, лишенного всякого высокомерия, поскольку чувствует он себя сыном якутского народа, и сыном ответственным, всеми своими талантами, обязанным «Земле Олонхо».

С Олонхо связан его новый национальный проект — строительство в пригороде Якутска особого инновационного комплекса (культурного и сакрального центра) в таком культурно-историческом ландшафте, в котором когда-то предки на берегу священного озера Сайсары проводили свои ритуальные праздники.

Эпос Олонхо для Андрея Борисова — это «закодированное послание предков», это система мировоззрения, это символизм обряда и ритуала. Он понимает культуру своего народа как евразийскую. А евразийство — как философское, геополитическое учение, которому Борисов в своем творчестве находит воплощение в художественных образах, в сокровенных знаках и символах.

Его недавний спектакль «Ледоход» (2011) по пьесе Василия Харысхала, посвящен отцу и братьям Ксенофонтовым, одного из которых — Гаврилу Васильевича, считают первым евразийцем Якутии, труды которого переизданы и ценятся наряду с написанными о культуре и мировоззрении Великой степи книгами Льва Николаевича Гумилева. Перед тем, как поставить спектакль об этом большом роде Ксенофонтовых, который после 1917 года был смят ударами революционного времени, Борисов отправился в поселок Тиит Арыы, что на острове Бюлтэгир, в их родовое место. Вот это величие места будто перетекло в людей, выросших на острове, омываемом мощью водного пространства Лены и обрамленного древними скалами, являющимися предвестьем почитаемых якутами Ленских столбов (с древними петроглифами — надписями и рисунками).

Величие места — это и величие рода Ксенофонтовых, стоявшего и выстоявшего в достоинстве перед буйствами мятежного времени. Времени «ледохода», ставшего в спектакле метафорой беспощадной силы, ломающий коренной строй жизни, разбивающей в щепки человеческие судьбы.

Это оттуда, с того клочка островной земли, где стоял дом Ксенофонтовых (сегодня оно отмечено памятным камнем-валуном) перенес в свой спектакль Андрей Борисов деревянные столбы (столбы являлись волнорезами — они разбивали мощную волну реки, они же были защитой и от весеннего ледохода). Деревянные столбы вбивал отец. Деревянные столбы на сцене на каком-то глубинном уровне соотносились в сознании зрителя и с его сыновьями: сколько столбов, столько сынов. Сколько сынов — столько опор для рода и для народа. Но и идея спектакля была найдена, как говорит Олег Сидоров, сопровождающий Борисова в этой поездке, там же — «они, братья Ксенофонтовы, как эти волнорезы, приняли на себя удары стихии». Только стихии исторической, жертвами которой они все практически стали, но тем самым и подняли высоко-высоко, на недосягаемую врагам высоту, духовные ценности своего народа.

Эта мысль в спектакле воплотится художественно-зримо. На столбы, которые все выше и выше «вырастают» из земли, будут все время ставить чороны — ритуальные сосуды (кубок на трех ножках) для пития ритуального же напитка кумыса. А вторая фундаментальная сценическая образная система спектакля связана с двумя лодками, плывущими по кругу друг другу навстречу: сценический круг мгновенно превращается и в круг жизни отдельного человека, как и в круг мирового пространства, где лодочка может быть и лодкой Смерти, перевозящей погибших братьев в иной вечный мир предков, так и лодкой Жизни, когда в ней братья везут к отцу своих невест, становящихся женами.