Юлий Медведев - Бросая вызов

Что делается с материалом? Получив от природы; сырье высокого качества, человек доводит его до непригодного состояния. Все, что было концентрированным, скажем руда, распыляется, рассеивается, попадает в те самые «неэкономические резервуары» — океан, атмосферу, на поверхность Земли, в ее недра. То же происходит и естественным путем, по прихоти стихий. В результате повышается энтропия, то есть порядок единообразия, подогнанности под общий уровень, порядок уравниловки. Одновременно совершается и антиэнтропия — концентрация того, что рассеяно. Микробы набивают азотом, извлеченным из воздуха, клубеньки клевера; из морской воды микроорганизмы экстрагируют марганец и другие элементы. Гигантскую обогатительную работу ведет человек. Однако понижение энтропии материалов приходится оплачивать вложением энергии и информации. Есть закрытые системы, где ни роста, ни падения энтропии материала не наблюдается. Примером служит азотный цикл в природной системе. Молекула азота, которую вы съедаете с яичницей, находилась в этой же точке своего кольцевого маршрута сто миллионов лет назад, и тогда ее съел, возможно, динозавр.

Но вот энергия не имеет никакой лазейки в обход второго закона термодинамики, о котором теперь, после выхода книги Германа Смирнова «Под знаком необратимости», уже не скажешь — «мрачного», поскольку там неумолимо доказано, что ему-то, закону необратимости, мы обязаны всем, вплоть до самой жизни.

Рассеяние энергии в закрытой системе неотвратимо. Только подпитка ею извне делает возможными эволюционные процессы.

Запасы топлива истощимы — это общепризнано. Расщепляющиеся материалы улучшат положение, но не изменят его кардинально. Однако нам, конечно, не безразлично, когда произойдет то, что должно произойти. Не истощение запасов топлива и не энтропия положат пределы развитию. Кризис возможен задолго до того. Он будет ускорен или отложен в зависимости от умения получать и использовать энергию. В свою очередь, количество растрачиваемой энергии зависит от умения распоряжаться материалом.

Экономика, проникнутая беспечно-романтической грезой о Земле без конца и края, как плоскость, как степь бесподобная, которою ехал Тарас Бульба с сыновьями, должна уступить место экономике сферы. Экономика пиршества — экономике диеты. Экономика открытого, как караван-сарай, проходного двора — экономике закрытого часового механизма. Стало модно символически изображать современное человечество командой космонавтов. Земля это наш общий космический корабль. А еще Циолковский предсказывал характер экономики космонавтов. «Люди будут портить воздух и поедать плоды, а растения будут считать воздух и производить плоды. Человек будет возвращать в полной мере то, что он похитил от растений: в виде удобрений для почвы и воздуха». (Удобрением воздуха для растений служит выдыхаемый человеком углекислый газ.)

Космический корабль не имеет неограниченных резервуаров ни для чего — ни для добычи, ни для выбрасывания. Человек должен вписаться в цикл закрытой экологической системы, единственным вводом в которую является энергия Солнца.

«Экономика космонавтов» и «экономика запорожцев» разнятся также своим отношением к потреблению. Открытая экономика одинаково благословляет как производство, так и потребление. Успех измеряется количеством материального блага, проходящего с «входа» на «выход». Если резервуаров бесконечно много, такая мерка годится. При этом разумно национальный валовой доход разделить на две части: ту, что берет начало из возобновляемых ресурсов (древесина, например), и ту, что происходит из ресурсов истощаемых. К первой пожелание «чем больше, тем лучше» подходит, а вот ко второй не очень. Авторы «Пределов роста» видят особенность «экономики космонавтов» в том, что для нее мерой успеха служит не производство и потребление, а природа, качество и сложность всего наличного богатства, включая состояние человеческих мыслей и тел. Экономика закрытой системы будет приветствовать сдерживание, а не наращивание обращаемого валового продукта.

Каков поворот! Производство и потребление — это скорее плохо, чем хорошо! Да ведь чтобы принять такую точку зрения, надо пересмотреть сами основы жизненной практики, психологии, наши желания и устремления. Например, наша первая, неистребимая, неотъемлемая потребность в разнообразии первой же будет обуздана, введена в строжайшие рамки.

Ну и жизнь ожидает потомков у пределов роста! Не жизнь, а бухучет. «В потреблении нет ничего заманчивого», — будут вдалбливать землянину с ясельного возраста. «Чем меньшим потреблением мы можем поддерживать данное состояние, тем лучше». Воцарится режим скаредного практицизма, воздержания и целесообразности. Быть сытым, но не есть; носить, но не изнашивать… Вместо шашлыка по-карски внутривенное вливание. Забудут, что значит путешествовать, иметь много знакомых и друзей. Значение семьи, наконец, возвысится, как о том мечтали и как к тому призывали певцы патриархальной старины. Развлечения? Как лекарственное средство, строго по предписанию. «В возмещение затрат нервной энергии на разговор с подчиненными выдать 1 (один) билет на оркестр народных инструментов». Система обмена старых телевизоров, часов, система проката уже сейчас практикуются, а тогда охватят весь ассортимент вещей индивидуального и общественного пользования. Взял, попользовался — передай другому или обменяй. Ничего «твоего» нет. Все во временном пользовании, как и ты сам временный на Земле.

Для американца главное преуспевать, и потому «Пределы роста» его озадачили. Крайне чувствительный к экономическим идеям, он заметно возбудился. Нет большего еретика, чем вчерашний верующий. Грянуло «отрезвление», отрекательство от того, чему поклонялись вчера. Впрочем, было движение в мыслях, не в делах, но шум поднялся порядочный. Из этой волны, как Афродита из пены, явился этически-экономический кумир Е. Ф. Шумахер со своей книгой «Малое прекрасно». Все надо пересмотреть! Вам нравится нынешняя высокорослая молодежь, а следовало бы об этом сожалеть. Если рост народонаселения широко обсуждается и найдены некоторые средства его планирования и контроля, то размерам человека не уделяется внимания. Между тем укрупнение человеческих тел вызывает осложнения того же характера, что и перенаселенность. Человек становится выше на пять процентов, значит, тяжелее на шестнадцать. На него пойдет значительно больше пищи, воды, кислорода, тканей, металла, бумаги и других жизненных ресурсов. В результате польза от предохранительных средств и тому подобного сведется к нулю. Между тем недавние исследования показали, что американцы продолжают расти. Средний американец 25–35 лет из-за своего роста весит на два кило восемьсот граммов больше, чем его предшественник-однолеток начала шестидесятых годов.