Итоги Итоги - Итоги № 23 (2013)

Еще один момент — отдача. Когда я погрузился в эту сферу, начал вносить изменения, поправки, то почувствовал мощный отклик общества. Пошла бурная реакция со стороны водителей, негодование со стороны ГИБДД и правительства. Вдруг выяснилось, что эти проблемы волнуют и задевают огромное количество людей.

— Вошли, значит, во вкус.

— Политик такие вещи чувствует, если он настоящий политик. Он начинает заниматься тем, где его лучше слышат, где он чего-то может достичь. Это с одной стороны. С другой — остальные темы постепенно стали схлопываться. Например, я всегда боролся за судебную реформу, а ее раз — и прикрыли. Продвигал демократическую политическую реформу, а пошла контрреформа.

В 2002 году мой друг, покойный, к сожалению, Сергей Юшенков предложил создать автомобильную организацию. Я вначале отнесся к этому скептически, а потом стали поступать подобные предложения от активистов. В августе мы зарегистрировали ДАР — первое по-настоящему независимое общероссийское движение автомобилистов. Я не считаю все эти ВОА, которые были всегда: они и сейчас, как при советской власти, фактически существуют при ГАИ.

— За что взялись в первую очередь? Как законодатель.

— В конце 90-х годов все сосредоточилось вокруг проекта нового Кодекса об административных правонарушениях, и самые большие страсти закипели как раз при рассмотрении 12-й (автомобильной) главы. Вначале депутаты пошли на поводу у гаишников: ужесточили репрессии, усилили балльную систему. Кому это понравится? Помню, даже думские водители своим пассажирам объявили, что ездить будут исключительно по правилам. Только тогда, мол, не пеняйте на опоздания.

В 2001-м, когда принимался КоАП, депутаты поддержали большое количество моих либеральных поправок — вопреки позиции Владимира Федорова, который в то время возглавлял ГИБДД. Он даже в сердцах сказал, что с таким кодексом невозможно будет работать. Ничего, работал ведь. В результате мы отменили баллы, блокираторы, эвакуацию, талоны токсичности и тому подобную ерунду. Это была серьезная победа.

— Чем ответило руководство ГАИ? Вы с ним встречались?

— Конечно, встречались. Как заклятые друзья. Общались, спорили, дискутировали постоянно и с Федоровым, и с Кирьяновым. Когда шла битва за кодекс, им казалось, что права могут быть у кого угодно, только не у водителей. Для них — исключительно обязанности. И тут вдруг выяснилось, что, оказывается, человека за рулем защищает Конституция — например, презумпцией невиновности. Впрочем, постепенно и в этом ведомстве начало меняться сознание. Нынешнее руководство автоинспекции ведет себя мудрее, оно уже за многие свои старые принципы не держится. От них исходит все больше позитивных инициатив, есть понимание, что не стоит заниматься только повышением штрафов. Нынешний карательный психоз больше идет от депутатов, чем от гаишников.

— В одиночку с генералами воевали или кто-то еще из депутатов присоединился?

— Кто был ближе к оппозиции, тот поддерживал, понимая, что это может быть популярно, что с этим можно к народу пойти. Но больше на словах. Всегда иезуитская позиция была у КПРФ. Они вроде как за, но, когда доходило до какого-то серьезного, решающего голосования, за свои депутатские преференции сильно держались, не хотели отдавать.

— Вы известны как борец с дорожными привилегиями. Плевали против ветра? Коллеги, надо думать, не обрадовались...

— К теме неравенства на дорогах я пришел органично, поскольку еще в середине 90-х годов выступал за отмену депутатской неприкосновенности. А среди автомобилистов в то время было полно неприкасаемых, которые безнаказанно ездили, как хотели. Более того, их еще и поощряли всячески спецсигналами и спецномерами. Я четыре раза вносил законопроект об отмене спецсигналов для ВИП-персон: чиновников, депутатов и прочих, предлагая оставить их только за машинами оперативных служб. Однажды его даже приняли в первом чтении.

— Не читая, наверное.

— Это случилось накануне выборов в четвертую Госдуму, и народные избранники из популизма проголосовали за. Дальше были выборы, второе чтение не успело состояться, а потом все быстро прикрыли. Каждый раз я получал отрицательные отзывы что от правительства, что от президента.

— Можете назвать хоть одного парламентария, который имел право на индульгенцию от ГАИ, но благородно отказался?

— Я таких случаев не знаю. Только в четвертой Думе был эпизод, когда публично снимали мигалки, а потом втихаря снова вернули. Спецсигналы в парламенте — привилегия высшего руководства. Спикер вообще лицо охраняемое. Кстати, ему-то зачем? Проблесковые маячки пусть у охранников будут на машинах сопровождения. Да и президенту с премьером они не нужны: ФСО всегда рядом.

— Вы сами-то пользовались «приятными бонусами»?

— У простых депутатов никогда не было спецсигналов. Даже казенный автомобиль причитался не всем. По закону о статусе депутата Госдумы служебная машина закреплялась только за руководителями. Уровень, с которого начиналась персоналка, это председатель комитета или первый заместитель руководителя фракции. Если ты ниже, то тебе служебная машина не полагается, но ты всегда можешь вызвать авто по принципу такси, только бесплатно. Позвонил или зашел в диспетчерскую: дайте машину, маршрут такой-то. Тебя отвезли. Потом позвонил — забрали, привезли обратно. Не так удобно, но, чтобы добраться в аэропорт или на вокзал, хватало.

Самый крупный пост, который я занимал, — первый заместитель руководителя фракции СПС. Два года работал зампредом комитета по законодательству и судебно-правовой реформе. На этих должностях мне полагалась персональная машина, но без спецсигнала. А мигалки выдавались председателю Думы, его замам, руководителям фракций и председателям комитетов. Так что у меня никогда не было соблазна. А если бы и был, я вас уверяю, снял бы. Поставить на кон репутацию? Ради чего? Что, если бы увидели, как Похмелкин мчится по встречке с цветомузыкой? Мне пришел бы конец. Это не просто нравственная установка, еще и элементарная необходимость политического выживания диктовала такое поведение.

— Если чиновники так держались за свои мигалки, то каким образом пришел конец номерам с триколором?

— Номера — отдельная тема. Я не раз вносил законопроект об их отмене, и каждый раз его заворачивали. Эти номера формально не давали преимущества, но фактически представляли собой охранную грамоту. Тем временем напряжение в обществе росло, и в конце концов поняли уже и в «Единой России», и в администрации президента, что с этим надо что-то делать, и решили все-таки их ликвидировать. «Единороссы» внесли аналогичный законопроект, слово в слово с моим. Просто до этого стояла моя фамилия, а появились их. Мне даже не предложили объединиться. Вынесли на голосование и проголосовали за свой документ, а мой отклонили. Вот так все и решилось. Понятно, что стали другие номера запускать, придумывать новые «визитки», но это уже не то. Когда ехал «флаг», всякому было ясно: в машине крупный чиновник или депутат. Таких инспекторы не останавливали. А обычные номера, пусть даже каких-то особых серий, ловятся камерами. Сейчас, я знаю, водителей гаража Госдумы и администрации президента прессуют, заставляют ездить по правилам, потому что постановления о штрафе приходят собственнику, то бишь государству.