Александр Фитц - Утро в раю (очерки нашей жизни)

В № 36 за текущий год «Русский репортёр» констатировал: «В РФ уже 208 заброшенных городов, в которых практически никто не живёт, и вряд ли когда-нибудь будет жить». Ну а сколько там заброшенных посёлков, деревень, сколько предприятий позакрывали? Так что, глядишь, пусть не в Москве, а где-нибудь в окрестностях Копейска или Ревды поселятся йети, снежные люди. А потом ещё где-нибудь, и немцы, что будет совершенно правильным, вручат Горбачёву ещё одну премию. И непременно Ельцину. Посмертно. Он ведь тоже за возрождение природы боролся.

Как премия будет называться? Не представляю. И вообще, какое это имеет значение?

…Поставив последнюю точку — вернее, вопросительный знак, — я показал этот текст коллеге-журналисту, чьё мнение ценю и к которому прислушиваюсь.

«Не разделяю твоего возмущения, — сказал мой давний товарищ. — Ну, дали бывшему генсеку премию, и что в этом плохого? Мужику 80 лет, а он работает: носится по миру, чтобы заработать на свой фонд и на фонд Раисы Максимовны. Читает лекции, выступает. Вот премию получил. Ты ведь понимаешь, что самый скромный путинский писарь богаче генсека в сотни раз? Не говоря уж о фигурах покрупнее. А ты его покойным Гудавой клеймишь.»

«Поэтому и клеймлю, — ответил я, — что воровство и беспредел в России стали едва не нормой жизни и что у истоков происходящего стоял не кто иной, как очень похожий на Васисуалия Лоханкина Горби».

Я его всегда презирал. Ещё с тех времён, когда он жучил огородников-корейцев в Ставрополье. Но это другой разговор, тем более об этом я уже рассказывал (см. очерк «„Узбекское дело“ с горбачёвским акцентом»: «Возвращение блудного немца». М.: Голос-пресс, 2007 г.).

Да, сегодня рядовой кремлёвский чиновник, наверное, имеет в разы больше, нежели получал последний генсек. Но стоит ли жалеть за это «минерального Мишу»? Или, может, опечалиться по поводу того, что в Оснабрюке ему выдали «всего» десятку, а вот за рекламу пиццы — 150 тысяч долларов не пожалели, за лекцию в Колумбийском университете Нью-Йорка — 70 тысяч отвалили. Да и лекция эта, как знаем, была не единственной. А ещё «Сокин сын», он же «Лимонадный Джо», как Михал Сергеича в звёздный его час нарекли в народе, рекламировал сумки Louis Vuitton, австрийские железные дороги.

В июле 2009 года в Мюнхене состоялось заседание 9-го Российско-германского форума «Петербургский диалог». И хотя главной его целью был объявлен «Поиск путей выхода из кризиса глазами гражданских обществ России и Германии», по тому, что открытие состоялось в самом дорогом и престижном отеле баварской столицы Bayerischen Hof, то есть «Баварский двор», можно было догадаться, что устроители этот выход уже нашли. Приготовили по традиции они и изюминку, но скромную, в духе времени. Если на 8-м Форуме, что проходил в Санкт-Петербурге, это была 115-метровая бронированная яхта Абрамовича Pelorus, которую за 72 миллиона фунтов он приобрёл у шейха Модхассана из Саудовской Аравии, то в баварской столице ею стал Горбачёв. (Естественно, официально об этом никто не объявлял, но на то ведь она и изюминка.)

Где-то минут за тридцать-сорок перед торжественным открытием Михаил Сергеевич вместе с сухопарой женщиной, вероятно, переводчицей, поднялись на сцену зала. Женщина что-то объявила, но что — я не расслышал, а догадался, так как моментально образовалась очередь и светящиеся счастьем люди стали подниматься на подиум и фотографироваться с Горби.

Наблюдая за этим, я вдруг вспомнил 1988 год, Москву, Пушкинскую площадь. Мы отправились с дочками в центр погулять и прямо у выхода из метро упёрлись в хвост похожей очереди. Протиснувшись вперёд, увидели, что стоят не за бананами или туалетной бумагой, а к обезьяне. То есть ожидают очереди сфотографироваться с ней.

— Ну что, становимся? — спросил я дочек.

— Конечно! — воскликнула младшая. — А можно потом её взять домой?

— Взять домой вряд ли получится, — сказал я. — А вот фотку с макакой, или как её там, получим сегодня.

— Точно? — удивилась младшая.

— Гарантирую, — заверил её я.

— Ну а ты что молчишь? — обратился я к старшей, которой должно было исполниться двенадцать лет. — Вот тебе и памятный подарок.

— Я, пап, не буду с ней фотографироваться.

— Почему? — удивился я.

— У обезьяны глаза грустные и мордочка тоже. Мне её жалко. — И, помолчав, добавила: — Если бы у меня были деньги, я бы купила её и отнесла в зоопарк. Это, конечно, не джунгли, но лучше, чем на холодном ветру с людьми фотографироваться. Разве ты не видишь, какая она худенькая?..

…Неожиданно зазвучала музыка, такая бравурная, торжественная. К Горбачёву подошли два крепких в ладно сидящих одинаковых костюмах мужчины и ловко отсекли от него очередь. Последовало маленькое замешательство, и вот уже лоснящийся, улыбающийся, справный, как говорила о таких моя бабушка, Горби проследовал на своё место, которое оказалось не в первом, что меня искренне удивило, а в третьем ряду. Рядом села переводчица и стала что-то нашёптывать ему на ухо. Горбачёв слегка кивал головой, внимательно наблюдая за рассаживающимися в президиуме людьми.

В перерыве я встретил знакомую даму, которая, как выяснилось, была в числе тех, кто занимался организацией форума.

— Что здесь делает Горбачёв? — спросил я её.

— Он — почётный гость.

— В смысле за гонорар?

— Ну, естественно, — ответила она.

Впрочем, не будем считать чужие деньги. И не будем осуждать Михаила Сергеевича за непреходящее с возрастом желание их как бы помягче выразиться? Короче — зарабатывать. Но то, что на нём кровь незатихающих межнациональных конфликтов постсоветского пространства, тоже ведь факт. Вот за это лично мне он и неприятен, а не за то, что по миру шабашит.

2010 г.

Оглядываясь назад, могу сказать, что в новейшей истории российские немцы дважды были близки к восстановлению республики на Волге: в 1987-м и 1991 годах.

О том, что летом 1987 года на столе у Михаила Горбачёва лежал проект Указа Президиума Верховного Совета СССР о воссоздании республики, я услышал от подполковника КГБ Александра Кичихина. Случилось это в 1990 году, в помещении штаб-квартиры общества «Видергебурт», располагавшейся тогда на Шелепихинской набережной Москвы.

В то время Кичихин курировал от «конторы» российских немцев. Но странно курировал. Вместо того чтобы надзирать, карать и сажать, он стал как бы невзначай сбрасывать их лидерам недоступную им информацию, советовать, как поступить в той или иной ситуации, выступать на собраниях, митингах и в прессе с обоснованием необходимости восстановления республики.