Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)
- Название:Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:неизвестен
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник) краткое содержание
«Жанра „малой формы” в отечественной журналистике до XXI века не было. Писали много, изобильно, сытно – все как Дмитрий Быков. А уж если бы кто рассказал о публицистических перспективах твиттера – померли со смеху.
Малая форма сложна не потому, что нужно небольшим количеством слов описать нечто сложное, а потому, что метод простой экономии тут не годится. Ну, опишите кратко что-нибудь большое – например, любовь, Россию или слона.
Необходимы другие приемы…»
Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
2008
СТАРАЯ ЕВРОПА И НОВЫЙ ПЕТЕРБУРГ
Как-то приятель соблазнил меня уик-эндом в Баден-Бадене. Он обожал то, что называется Старой Европой, и обещал показать ее во всей красе.
Приятель был из Перми, однако давно жил в Голландии, – я же в то время работал в Лондоне. Идиллический немецкий городок на краю Шварцвальда был действительно удобен для встречи: туда летал дискаунтер Ryanair. А «вся краса» отсылала к не только к европейской, но и к русской истории: я был зван «на воды».
К водам в Баден-Бадене имело отношения два заведения: современное, содержащее в названии слово «spa», и старые термы Фридрихсбад, в которые мы и отправились. Войдя внутрь, я остолбенел. Кафелю там было полторы сотни лет. Толстенные трубы открывались при помощи рычагов. Потолок выглядел так, как выглядит потолок, веками впитывающий дух минеральных солей. «Зато ты сидишь голой задницей на той же мраморной скамье, на которой сидели Достоевский и Тургенев, – сказал приятель. – А в новом spa кто? Одни ваши воры».
Не могу сказать, что тактильные ощущения от филейных частей Достоевского меня восхитили, но разницу между старым и новым я прочувствовал хорошо. Мы продвигались по термам минута в минуту по заведенному с XIX века расписанию, то погружаясь в горячий бассейн после прохладной парной, то в холодный после горячей. Банщики хватали за ноги для разворота на каменной мыльне, и растирали какими-то пузырями, что мало походило на то, что я понимал под словом «массаж». Под конец же мы перешли в последний зал, построенный, на манер римского Пантеона, в виде купола без окон, где тусклый свет вперемежку с дождем падал внутрь через отверстие наверху. Капли били о мрамор пола. Еще один слуга беззвучно схватил меня, спеленал простыней по рукам и ногам – как младенца – и уложил на подогретое ложе, накрыв байковым, как в детстве, одеялом. Я уснул невиннейшим сном в своей жизни.
Камни Старой Европы усилили мою любовь к Петербургу – единственному старому европейскому городу в России, который вообще по своей сути есть город золотого сна, декорация вымышленной прекрасной империи. И это было одной из причин, почему я не остался жить в Англии. Должно быть, ту же любовь чувствуют питерские декораторы, трясущиеся над старыми кирпичами. Ведь эти кирпичи много чего видали и много кого знавали – от Достоевского до Мандельштама.
Тогда я еще не знал, что старый Петербург вскоре начнет уничтожаться с тем же азартом, с какой в 1990-х новые русские сбивали лепнину в протечках ради подвесных потолков. Многие объясняют уничтожение истории коммерческим интересом, но я порой думаю – а может, разрушители просто не видят, что Петербург – это Старая Европа? Не знают силы старых камней?
Я и сам, плескаясь в термах в бассейне, спросил приятеля: а где же знаменитая баден-баденская минеральная вода?
– Дурак! – был ответ. – Ты в ней сидишь.2008
МЯСО БЕЗ КОСТЕЙ НЕ НАРАСТАЕТ
Русские, проведшие новогодний отпуск за границей, еще обмениваются впечатлениями о ценах. Понятно, почему: разница между «у них» и «у нас» впечатляет.
Во французских Трех Долинах недельная аренда стоящего прямо на склоне шале (спальня, гостиная с кухней, душ) мне обошлась в 340 евро. Ски-пасс на 6 дней – в 210 евро. Под Петербургом на Пухтоловой горе расходы были бы вдвое выше. Впрочем, на ноль делить нельзя: горки типа Пухтоловой считаются во Франции учебными, а на учебных склонах денег за подъемники не берут.
Несмотря на впечатляющую девальвацию рубля, Россия стоит дороже Европы. Попробуйте назвать отечественный продукт – за исключением Мариинского театра и проституток – который превосходил бы европейский по качеству, но был бы дешевле! Вывод, который из этого делает раздосадованный русский, таков: надо импортировать европейское, чтобы жизнь здесь сделать схожей с жизнью там. Именно это лежит в основе постсоветской мечты: об иномарке. Однако заведи ты в России хоть Bentley, тут же обнаружится, что в городах – пробки, за городом – ямы, в ГАИ – вымогатели, и всюду – грязь.
То есть европейское качество жизни, как выясняется, купить невозможно. Хотя бы потому, что европейцами это качество жизни не покупалось, а обреталось вследствие устройства общества на принципах равенства, свободы, неприкосновенности личности и собственности, рационализма, бережливости, справедливости, трудолюбия. И там, где пирог печется по этому рецепту, результат неизменен: пекарь гордится профессией и обожает покупателей, а чиновник (контролируемый пекарем) тратит собранные налоги на устройство дорог, школ и вывоз мусора. Эти принципы – основа, скелет цивилизации Запада, на который со временем нарастает потребительское мясо. Взять Финляндию – ведь не только в 1920-х, но и в 1960-х страна была беднее даже СССР, – а какой жирок нагуляли!
Пишу это к тому, что Россия последние 8 лет с размахом продолжала эксперимент, начатый Петром: копировала европейское потребление в надежде, что и жизнь будет как в Европах. Не вышло. Петр боролся с бородами, но не с рабством, в итоге мясо жизни оказывалось неизменно с душком.
Кризис, который сегодня мы наблюдаем, делает бессмысленность копирования формы без копирования содержания очевидной.
Но одновременно кризис расчищает пути для выбора нового, посткризисного общественного устройства.
Собственно, единственное, чего следует действительно сейчас бояться – так это того, что посткризисная страна будет возрождаться к жизни на принципах, приведших к краху.2009
СИДЯ НА ФРАНЦУЗСКОМ ХОЛМЕ
Мы с женой поехали погулять на выходные в Париж, и жена немедленно нашла себе работу.
Работа называется английским словом home staging – даже не знаю, как перевести. «Постановка дома» или «домашняя постановка» – как вам будет угодно. Суть в том, что продавцам жилья предлагают слегка это жилье изменить, дабы быстрее найти покупателя.
Это понятно каждому, кто пытался хоть раз продать недвижимость: достаточно сделать самый крохотный ремонтик, переклеить обои, покрасить дачку-развалюшку – как они не то чтобы сильно вырастут в цене, но ускорят продажу. Хоум стэйджинг – это услуга, смысл которой в том, чтобы, произведя минимум изменений, добиться максимального результата. Без помощи специалистов тут легко попасть впросак: не факт, что вкусы покупателя совпадают с нашими. А вот работник хоум стэйджинг знает, на что сегодня, как говорится, люди западают. Во Франции, например, покупателей пугают неорганизованные пространства, лишенные мебели. Француз, конечно, потом все переставит и поменяет, но сначала он должен иметь перед глазами то, что можно менять.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: