Говард Зинн - США после второй мировой войны: 1945 – 1971

Либеральная традиция учит нас относиться к современному либеральному государству положительно, считать, что этот новый в мировой истории феномен, порожденный английской, французской и американской революциями XVII и XVIII вв. с его широкими возможностями для образования, техническими достижениями, парламентскими и конституционными порядками и длительной историей «преобразований», не должен подавать повода для обвинений, с которыми выступал Плутарх в адрес древних обществ: «Бедняки отправляются на войну, чтобы бороться и умереть за удобства, богатства и излишества для других». Но, собственно, почему современное либеральное государство должно быть иным? Разве войны не являются в значительной мере следствием существования разобщенного, хаотического мира, в котором национальные сообщества соперничают и уничтожают друг друга за обладание территориями, богатством и властью? Возникновение национальных государств, призванных заменить города-государства и феодальные королевства, не изменили этого факта. Наоборот, прошедшие века принесли с собой лишь значительное усиление международного хаоса, потому что появлялись новые государства, которые разрастались, становились более грозными и агрессивными, распоряжаясь такими ресурсами, которые намного превосходили ресурсы прежних государств. В современную эпоху примерно в одно и то же время возникли либерализм и национализм, а с национализмом связано появление четких географических границ и соответствующего духа варварских методов ведения войны. Только экономическое объяснение возникновения войн не может быть принято, хотя трудно отрицать, что стремление к обогащению — даже в таких военных авантюрах, прикрытых пышным религиозным облачением, как крестовые походы, — играет значительную роль. Пришествие капитализма, которому сопутствовали, как плата за появление на свет, национализм и либерализм, лишь добавило к другим факторам неутолимую жажду обогащения и тем самым увеличило возможности возникновения войн. Мы указываем лишь на особое значение обогащения как стимула к войне. И если либерализм развивается в век техники, то разве нельзя ожидать, что войны достигнут небывалой разрушительной силы благодаря полному освоению человеком техники массового уничтожения?

К тому же, раз уж либерализм сопровождается массовым образованием и массовыми средствами информации, разве нельзя ожидать, что в современную эпоху вековые методы вовлечения людей в войну с помощью эффектных лозунгов и символов будут еще больше усовершенствованы? Оказалась же красота троянской Елены достаточно эффективным символом, чтобы оправдать 10-летнюю войну между Грецией и Троей. В 1914 г. для ведения первой мировой войны, унесшей 10 млн. жизней, потребовался больший бюджет и более грандиозный символ, который был сформулирован Вудро Вильсоном: война должна сделать мир «надежным оплотом демократии».

Современному либеральному государству присущи избирательное право, представительная форма правления, билли о правах и конституции, формальные гражданские права — все это маскирует природу его внешней политики. История западной цивилизации доказывает, что именно либеральные демократические нации Запада с их биллями о правах и избирательными процедурами поработили и подвергли беспрецедентной в истории эксплуатации азиатов, африканцев и латиноамериканцев; в сравнении с этими западными либеральными нациями империализм Древней Греции и Рима кажется по-детски беспомощным и безвредным.

Де Токвиль, еще в 1840 г. подметив этот факт, сказал: «Мы видели, что федеральная конституция возлагает руководство внешнеполитическими интересами страны на президента и сенат, что в определенной степени дает возможность высвобождать общее направление внешней политики США из-под контроля народа. Поэтому нет полных оснований утверждать, что международные дела государства ведутся демократическим путем».

В 30-е годы это различие между демократией, применительной, с одной стороны, к внутренним делам, а с другой — к внешней политике, было подчеркнуто Верховным судом Соединенных Штатов. В деле Кэртиса — Райта суд постановил, что если во внутренней политике власть правительства ограничивается конституцией, то во внешней дела обстоят следующим образом: «Широко толкуемое положение, согласно которому федеральное правительство пользуется только той властью, которая специально оговорена в конституции, включает необходимые и специальные полномочия для осуществления этой власти, — это положение, безусловно, истинно только в отношении наших внутренних дел…»

Современное либеральное государство, судя по его существенным экономическим и политическим характеристикам, имеет тенденцию к усилению и расширению агрессивных войн. Оно оправдывает свои действия с помощью демагогических призывов, находя соответствующие особые этикетки для «врага» и маскируя цели войны рассуждениями о свободе, демократии и более всего о мире.

Американская интервенция в Греции была первым в послевоенные годы наглядным примером использования демагогии со стороны Соединенных Штатов в целях оправдания вмешательства во внутренние дела другого народа, осуществляемого в широких масштабах. Интервенция проводилась без участия войск, она сопровождалась экономической помощью США Греции и оправдывалась как антикоммунистическая. В Греции нашло свое выражение действующее кредо либеральной послевоенной политики Америки: наступательная энергия, направленная на распространение власти США в других частях мира, принудительные меры с целью сделать повсюду американский доллар прибыльным и обеспеченным, настойчивые утверждения, будто американцы знают, что лучше и что хуже для других народов, и готовы ради достижения этих целей применить насилие в массовом масштабе. В конечном счете американская военная интервенция в Греции оказалась губительной не только для демократии Греции. Она разрушила и веру в декларируемые идеалы американской внешней политики. Во многих отношениях интервенция в Греции была генеральной репетицией последующей американской агрессии во Вьетнаме.

Накануне второй мировой войны Греция была консервативной монархией с диктаторской формой правления. Военная оккупация этой страны Гитлером вызвала разнохарактерные движения Сопротивления, наиболее сильным из которых был Национально-освободительный фронт (ЗАМ) — левая коалиция, в которой доминирующее положение занимали коммунисты. Когда немцев изгнали, между ЭАМ и воссозданной монархической греческой армией в 1946 г. вспыхнула гражданская война. К концу года ЭАМ освободила и контролировала две трети Греции, пользуясь популярностью и насчитывая 2 млн. членов (из 7 млн. населения страны). ЭАМ, возможно, одержала бы победу, если бы в Грецию не вторглась британская армия численностью 75 тыс. человек. На американских самолетах, пилотируемых американцами, в страну были доставлены две английские дивизии. Американский журналист Говард К. Смит позднее писал: «Кое-кто, быть может, предпочтет быть великодушным по отношению к англичанам и утверждать, что они с целью добиться компромисса и заложить основы демократии пытались поддержать демократические и «средние» силы. К сожалению, мало что говорит в пользу этого, и мы вынуждены заключить, что англичане стремились сломить ЭАМ и снова привести к власти дискредитированную монархию и ее сторонников правого толка, исполненных слепой жажды мести».